Официальный сайт Лариса Титова и Александр Староторжский.

ЛЯЛЕЧКА

Комедия в одном действии.

                   Действующие лица:

       Пётр Андреевич Камышёв—флейтист оркестра, 55 лет
       Анна Афанасьевна Камышёва—его жена, 45 лет
       Гриша—сын Камышёвых ,14 лет
       Наденька—дочь Камышёвых, 22 лет.
       Геннадий Иванович Щукин—главный дирижёр оркестра, 50 лет.
       Софья Алексеевна—его жена, 40 лет.
       Ляля Трофимовская—скрипачка, любовница Щукина 25 лет.
       Неприятный мужской голос.



                     На сцене спальная комната Камышёвых.
                     Слева дверь в гостиную. 10 часов утра.
               Пётр Андреевич спит. Входит Анна Афанасьевна.
              Она шумно достаёт из шкафа полотенце, и идёт к выходу.

ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Аня, это ты?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Я.
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Сколько времени?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Десять часов.
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (испуганно). Сколько?!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Десять…
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (выскакивает из кровати). Что же ты меня не будишь? Я же на репетицию опаздываю! (Начинает торопливо собираться).
АННА АФАНАСЬЕВНА. На какую репетицию? У тебя сегодня выходной.
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Правда?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Кривда… Дети, пора вставать! (Уходит).
ПЁТ АНДРЕЕВИЧ. Фу ты, чёрт, как я испугался!

             Входит Анна Афанасьевна.

АННА АФАНАСЬЕВНА. Ну что ты сидишь?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. А что?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Делай гимнастику!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Потом, Аня, потом…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Когда потом? У тебя же ревматизм. Ты через пять лет ни одной ноты не сможешь сыграть!

              Входит Гриша.

ГРИША. Мама, дай триста рублей…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Зачем тебе?
ГРИША (солидно). Мы сегодня всем классом идём в музей Льва Николаевича Толстого…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Знаю я этот музей. Сначала купишь сигареты, а потом пойдёшь пиво пить с Кошкиным.
ГРИША. Да не пойду я пиво пить!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Иди, нарежь сыр…
ГРИША. Ну мам, все пойдут к графу Льву Николаевичу, а я нет?!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Иди резать сыр! Второгодник несчастный!
ГРИША. Ну мам!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Иди, иди! Потом поговорим! (Выталкивает Гришу из комнаты. Петру Андреевичу). Ну что ты сидишь?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. А что я должен делать?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Делай гимнастику!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Аня, сегодня у меня выходной. Могу я хоть в этот день делать то, что мне хочется?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Нет, не можешь! У тебя ревматизм! У тебя дети! И ты должен следить за своим здоровьем, если не для себя, то по крайней мере для них! Делай гимнастику!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. При чём тут дети?
АННА АФАНАСЬЕВНА. А при том, что… (Входит Наденька)
НАДЕНЬКА. Когда мне наконец купят нормальный смартфон?
АННА АФАНАСЬЕВНА. А что ты держишь в руках?
НАДЕНЬКА (презрительно). Это уже давно устаревшая модель! Позорище, а не девайс! Дерьмо!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Надя, почему так грубо?
НАДЕНЬКА. А потому что мне надоело вас упрашивать! Квартиру вы не меняете, смартфон не покупаете, а кто меня возьмёт без квартиры, да к тому же с позорным смартфоном?! В общем так, если вы мне не купите нормальный смартфон, я разменяю квартиру через суд! (Уходит).
АННА АФАНАСЬЕВНА (грустно). Петя, делай гимнастику…
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Аня, какое сегодня число?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Что?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Какое сегодня число?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Двенадцатое… (Начинает тихо плакать).
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Что с тобой? Почему ты плачешь?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Надю жалко… Она такая страшненькая…
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (рассеянно). Ничего, найдёт себе какого-нибудь тоже страшненького, и заживёт прекрасно.
АННА АФАНАСЬЕВНА. Сам-то ты, небось, на страшненькой не женился… (Миролюбиво). Делай гимнастику.
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Аня, я вспоминаю, вспоминаю, что-то такое я сегодня должен был сделать… Что-то такое, связанное с работой… А что? Убей Бог, не помню… Может быть ты помнишь?
АННА АФАНАСЬЕВНА (не задумываясь). Деньги получить?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Вечно ты одно и то же… Деньги, деньги… Нет, не деньги, но тоже что-то важное, важней, чем деньги…
АННА АФАНАСЬЕВНА. А что может быть важнее денег?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Вспомнил! Сегодня день рождения Щукина! Надо поздравить, а то подумает, что я его не уважаю… Дай- ка, телефон…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Вот чудище! Забыть день рождения главного дирижёра! Да тебя же с работы выгонят! (Подаёт ему телефон). Звони скорей, пока не опередили!

                   Пётр Андреевич набирает номер.
                  Входит Гриша.

ГРИША. Мама, я нарезал сыр…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Подожди…
ГРИША. Мама, дай деньги! Мне пора к Льву Николаевичу.
АННА АФАНАСЬЕВНА. Да подожди ты, ради Бога! (Петру Андреевичу). Ну что?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Занято…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Ну всё! Теперь позвонишь последним. Господи, зачем же я вышла замуж за этого… (Грише.) Что тебе?
ГРИША. Деньги! Триста рублей. Можно больше.
АННА АФАНАСЬЕВНА (вытаскивает из пиджака Петра Андреевича деньги). Вот тебе двести восемьдесят рублей, и иди к графу Льву Николаевичу… (Петру Андреевичу.) Звони!
ГРИША. Мне не хватит…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Не хватит, одолжишь у товарищей.
ГРИША (плаксиво). У кого я одолжу?! У них у самих нет… (Уходит).
АННА АФАНАСЬЕВНА (Петру Андреевичу). Ну, что?!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Занято…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Вот бестолочь, а?! Вот бестолочь!

               Входит Наденька.

НАДЕНЬКА. Эй вы, скряги! Завтрак готов. (Уходит).

ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Как ты разговариваешь с родителями?!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Звони, звони, родитель!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Нет, почему она так разговаривает?! (Набирает номер.) Попал! (Говорит в трубку.) Лялечка? Добрый день! Это Камышёв беспокоит. Будьте добры Геннадия Ивановича!

               Молчание. Затем из трубки доносится всхлипывание,
         И женский голос вышептывает слова, которые
         Производят на Петра Андреевича очень сильное впечатление:

ГОЛОС ИЗ ТРУБКИ (шепчет женщина). Ужас. Какой ужас… (отключает связь).
АННА АФАНАСЬЕВНА. Ну? Ну что ты рот разинул? Что случилось?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (отбрасывает телефон). Аня, это конец! Я назвал Софью Алексеевну, жену Щукина, Лялечкой! (Падает на спину).
АННА АФАНАСЬЕВНА. Петя, что с тобой?! Петя! (Убегает в другую комнату, и возвращается с пузырьком нашатыря. Следом за ней входят Гриша и Наденька, оба жуют). Петенька, родной мой! (Проводит ваткой с нашатырём возле носа Петра Андреевича). Ну как ты?!
НАДЕНЬКА (спокойно). Смотри как прихватило! (Откусывает кусок бутерброда).
ГРИША (тихо). Надька, дай денег! Я отдам, честное слово!
НАДЕНЬКА. Нет у меня… Истратила всё, на духи.
ГРИША. У… жадина! (Уходит, ткнув Надю в бок).
НАДЕНЬКА. Дурак! Мам, ты по щекам его! По щекам!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Замолчи ты, бессердечная! (Наденька уходит). Ну как ты, Петенька?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. В глазах что-то такое бегает, синенькое…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Ну- ка, понюхай ещё (подносит ватку с нашатырём).
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (совершенно обессилев). Всё, теперь он меня сожрёт!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Что ты болтаешь?! Почему он тебя сожрёт?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Ты знаешь, кто такая Софья Алексеевна?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Да, это жена Щукина.
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. А ты знаешь, кто такая Лялечка?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Откуда мне знать, кто такая Лялечка?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (рыдая). Лялечка? Лялечка, это любовница Щукина, скрипачка, третий пульт…
АННА АФАНАСЬЕВНА. И ты, идиот, назвал…
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Да! Я назвал Софью Алексеевну, Лялечкой! (Плачет навзрыд.)
АННА АФАНАСЬЕВНА (быстро). И что она сказала?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Она сказала—ужас! Какой ужас!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Значит, она знает, что Щукин живёт с этой Лялечкой?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Конечно! Об этом все знают! И я лишний раз ей об этом напомнил! Ты представляешь, что там сейчас происходит?! Бедный Геннадий Иванович! Он же меня сожрёт!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Жалкий ты человек, Петя. Ох, до чего же жалкий!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (колотя себя в грудь). У меня ревматизм! Я все пассажи фальшиво играю! И дыхалка у меня слабенькая! Он же, Щукин, дракон этот, он же меня выставит в два счёта! Это сто процентов!

             Вбегают Наденька и Гриша.

НАДЕНЬКА (гоняется за Гришей). Пап! Мам! Он у меня пятьсот рублей украл! Отдай сейчас же!
ГРИША. Чё ты врёшь-то?! Ничё я не крал! Ма, скажи ей, чтобы отстала. (Прячется за Анну Афанасьевну).
НАДЕНЬКА (пытается его достать). Вор! Вор! Деньги спрятал в трусы, я видела!
ГРИША. Ничё я не прятал! Дура какая-то!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Вон! Вон отсюда, идиоты! Вон! (Швыряется тапочками).
ГРИША. Пап, ты чё?! (Пятится к двери.)
НАДЕНЬКА. Психопат! (В дверях сталкивается с Гришей). Отдай деньги!

                  Гриша и Наденька убегают.

ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Что делать, Анечка?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Что делать, что делать?! Думать надо было!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Ох, господи!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Ты подожди охать-то, может быть она ему ничего не сказала. Какой женщине хочется признаваться, что она рогатая?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. А вдруг она подумала, что я издеваюсь? Что я нарочно перепутал её с Лялечкой?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Да-а… если бы со мной кто-нибудь так поступил, я бы этому человеку все волосы выдрала! И морду расцарапала бы в кровь!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Вот видишь! Всё, хана мне!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Что же делать? Что же делать?! Слушай, Петь, а может донос написать на Щукина, что он живёт с этой Лялечкой?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Ну, напишем… и что дальше?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Как что?! Это же разврат! Похабщина! Его уволят, а ты останешься!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Брось ты, Аня! Ты забыла в какое время ты живёшь! Кто сейчас обращает на это внимание?! Все спят с кем хотят. Вон у нас тромбонист живёт с контрабасистом. И что? Кому это мешает?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Да, развратились люди, испортились… В советское время, взяли бы его голубчика за шкирку, тряхнули бы хорошенько, и мигом бы научился жену уважать! Слушай, Петь, а где же ты теперь будешь играть? В каком оркестре?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Делать нечего, придётся идти к Борьке Баранову.
АННА АФАНАСЬЕВНА. К Баранову?! Это же ужас! У него же флейтистов нет! Одни трубы и саксофон…
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Что делать? Придётся переучиваться.
АННА АФАНАСЬЕВНА. И ты тут целыми днями будешь дудеть в трубу?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. А что делать?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Слушай, Петь, а ты не можешь устроиться в эстрадный ансамбль «Красная Роза»? Они за границу ездят, бабки зашибают.
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. А кто меня возьмёт, с моими годами? Вон, молодые ребята, и те устраиваются еле-еле.
АННА АФАНАСЬЕВНА. Слушай, Петь, ты всё-таки продумай, может быть ты где-нибудь сможешь денег заработать? Может быть в официанты пойдёшь?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Какая же ты!… Какая же ты… я, выпускник Московской консерватории пойду в официанты! Сука ты, Аня!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Да, я практичная женщина! На мне дом держится! И если бы не я, вы все давным-давно бы с голоду поумирали!
ПЁТР АНДЕЕВИЧ. Ой-ой-ой…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Не ойкай… Лучше подумай, как выкручиваться будешь!

                  Входит Наденька.

НАДЕНЬКА. Мам, я Гришку в туалете заперла. Пойдём его обыщем…
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Оставьте парня в покое.
АННА АФАНАСЬЕВНА. Ты думай, думай.

  Анна Афанасьевна и Наденька уходят.
 Пётр Андреевич ложится под одеяло и задумывается.
 В этот момент чей-т о голос тихо, но внятно, произносит 
 довольно странную фразу: «Надоел ты нам, хуже горькой редьки».

ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (в ужасе подскакивает). Что?! Что такое?! Кто здесь? (Молчание.) Что такое? С ума я сошёл? (Безумно озирается по сторонам.) До чего я докатился? (Закутывается).

        В комнату вбегает Гриша, следом Анна Афанасьевна
       И Наденька.

ГРИША. Пап, они с меня трусы хотят снять! Скажи им, чтобы отстали!
НАДЕНЬКА. Отдашь деньги, тогда отстанем. Мам, заходи с той стороны.
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Аня, я голос слышал…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Что?!
Гриша, воспользовавшись благоприятным моментом, удирает.

НАДЕНЬКА. Ах ты… (Убегает за Гришей).
АННА АФАНАСЬЕВНА. Что ты слышал?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Голос!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Какой голос?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Мужской голос!
АННА АФАНАСЬЕВНА. И что он тебе сказал?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Он сказал, что я надоел ему хуже горькой редьки. Это не ты сказала?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Я?! Мужским голосом?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Аня, вызови врача, я спятил.
АННА АФАНАСЬЕВНА. Что ты, Петенька, что ты! Ты просто переутомился! Тебе надо поспать хорошенько. Сейчас я тебе капельки принесу. (Уходит).

                 Пётр Андреевич вслушивается в тишину.
                Входит Анна Афанасьевна.

АННА АФАНАСЬЕВНА. Ну, был голос?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Нет. Всё тихо. Где дети?
АННА АФАНАСЬЕВНА. На улицу убежали.
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Гриша отдал деньги?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Да, отдал. На-ка выпей (Пётр Андреевич выпивает капли.) Дай-ка, я тебе одеяло подоткну. Хорошо так?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Да, хорошо… Окно занавесь, пожалуйста. (Анна Афанасьевна занавешивает окно.) Спасибо, Аня…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Спи, мой родной. (Целует Петра Андреевича в голову, и идёт к выходу) Если что-нибудь будет нужно, крикни… Я рядом… (Уходит).
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Хорошо, я крикну…

        Некоторое время Пётр Андреевич пытается уснуть,
        И это ему, наверное, удалось бы, если бы тишина, 
        Наступившая в комнате, не нарушилась звуками
        настраивающегося оркестра.

ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Это ещё что?… Аня! (Молчание.) Аня, иди сюда! Я слышу звуки! (Молчание.) Что такое? (Тихо.) Чёрт побери, это же я играю! (Морщится.) Как неритмично…
ГОЛОС. Ужасно неритмично!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Кто это?!
ГОЛОС. Потом узнаешь…
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Когда потом?!

           Молчание. Звуки потихоньку исчезают.
          Из стены выходит Ляля Трофимовская со скрипкой в руках.

ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Ляля?! Откуда ты взялась?!
ЛЯЛЯ (сочувственно). Глупый, глупый… Жалкий, жалкий… Что же ты наделал? Ведь Щукин обещал перевести меня с третьего пульта на первый! И уж теперь, конечно, он постесняется это сделать. Ты понимаешь, дурачок, какой урон ты нанёс мне в финансовом отношении?!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (хрипло). Ляля, извини, я не нарочно!
ЛЯЛЯ (ласково). Не нарочно, не нарочно… Вот как дам скрипкой по башке будешь знать! (Исчезает).

         Из стены, насвистывая, выходит Гриша.

ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Гриша, сынок!
ГРИША. Я теперь не ваш сынок.
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Как не мой?!
ГРИША. Так… Я теперь сын графа Льва Николаевича… Он мне сто баксов дал! (Исчезает).
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (шепчет). Подлец! Отца родного за баксы продал! (Из стены выходит Софья Алексеевна). Софья Алексеевна!
СОФЬЯ АЛЕКСЕЕВНА (садится на кровать). Милый Пётр Андреевич! Да вы не бойтесь, я вас не скушаю! Милый Пётр Андреевич! Вы не представляете, как я благодарна вам за эту ошибку! Я всегда подозревала, что у него с этой размалёванной куклой какие-то отношения. Но я не могла поверить в это! Я была слишком самолюбива! И вот когда вы случайно назвали меня Лялечкой, я поняла всё до конца! Если бы вы знали, с каким наслаждением, я исцарапала его холёную рожу! Вы представляете, он бегал от меня по всей квартире, как заяц от собаки! (Злобно смеётся).
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Вы его исцарапали?!
СОФЬЯ АЛЕКСЕЕВНА. Да! Вот так! (Показывает.) Вдоль и поперёк!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. А вы сказали, что это звонил я?
СОФЬЯ АЛЕКСЕЕВНА (бодро). Конечно!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Ну всё, мне крышка!
СОФЬЯ АЛЕКСЕЕВНА. Вы знаете, Пётр Андреевич, Петенька… (подвигается к Петру Андреевичу.) Я страшно мечтаю расплатиться с ним за ту глупую, унизительную роль, которую я играла долгие годы… (Расстёгивает платье.) Ведь я ещё ничего? Не правда, ли?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Софья Алексеевна, не надо! У меня ревматизм! У меня желудочные колики!
СОФЬЯ АЛЕКСЕЕВНА. Иди ко мне, мой робкий, мой застенчивый!
ГОЛОС. Сонька, прекрати! Всё Щукину расскажу!
СОФЬЯ АЛЕКСЕЕВНА (небрежно). Пошёл ты! (Петру Андреевичу.) Ну, что же ты? Ну?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Уйди! Уйди от меня!
СОФЬЯ АЛЕКСЕЕВНА (застёгивает платье). Ах вот как! Ну, ладно, этого я тебе не прощу! Сосиска! (Исчезает).
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Господи! Что же это происходит?! (Из стены выходят Анна Афанасьевна и Лялечка.) Аня, что со мной?! Я жив, или я умер?!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Вы знаете, Лялечка, когда я выходила замуж за этого человека, я думала, что он пробьётся в дирижёры, или, по крайней мере, в солисты! А он, тумба этакая, двадцать пять лет просидел второй флейтой! Бездарность несчастная!
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Анна! (Грозит ей пальцем.)
ЛЯЛЕЧКА. А я вообще считаю, что любить можно только солистов. (Анна Афанасьевна и Лялечка исчезают).
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (задыхаясь от ярости). Вертихвостки!!! Дуры!!!
ГОЛОС (лениво). Не кричи! Голос сорвёшь…
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. А ты кто такой, чтобы мне указывать?!

     Молчание. Из стены выходят Наденька и Софья Алексеевна. 

НАДЕНЬКА. Разве это отец? Это просто дерьмо!
СОФЬЯ АЛЕКСЕЕВНА. Правильно, деточка! Давайте поцелуемся!
НАДЕНЬКА. Давайте! (Целуются. Исчезают).
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Фу ты, гадость какая! Эй ты, голос!
ГОЛОС (неохотно). Что тебе?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Что здесь происходит?
ГОЛОС. А ты не догадался?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Если бы догадался, не спрашивал бы.
ГОЛОС (зевнув). Ну, конечно… Куда тебе…
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Куда мне, куда мне! Плевать я хотел на твою иронию!
ГОЛОС. Уж очень ты осмелел, Петя…
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. А я вообще никогда трусом не был!

          Из стены выходит Щукин. Лицо его 
          основательно залеплено пластырем.

ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (зло, весело). А, Щукин! Геннадий Иванович! И не стыдно вам?! Выходите из стены как какая-то скрипачка с третьего пульта! Что, выгонять меня пришли? Не выйдет! Коллектив оркестра не позволит! У меня стаж 25 лет! У меня ревматизм, дети! И я ещё постою за себя! Что молчите? Сказать нечего?! Развратник!!! (Плюёт в Щукина).

               На сцене разом появляются все персонажи.

ЩУКИН. Ну как ты, Петенька?
АННА АФАНАСЬЕВНА (передразнивает). В глазах что-то такое бегает синенькое!
ЩУКИН. Ну тогда, на ка (показывает кулак.) Понюхай!

                              Все смеются. 

ГРИША (схватился за голову. Передразнивает). Аня, это конец! Я назвал Софью Алексеевну, Лялечкой!

                              Смех.

ЩУКИН. Делай гимнастику!

                          Смех.

СОФЬЯ АЛЕКСЕЕВНА. Спрятал деньги в трусы, сосиска!

                         Смех.

ЩУКИН. Делай гимнастику!

                        Смех. 

ЛЯЛЕЧКА. Слушай, Петь, а может донос на Щукина написать, что он живёт с этой Лялечкой?

                       Смех.

НАДЕНЬКА (Лялечке). Ты по щекам его, по щекам!
ЩУКИН. Сколько раз говорить тебе—делай гимнастику!

       Персонажи всей оравой набрасываются на Петра Андреевича.  
       И начинают дёргать его за ноги, за руки, за голову.

ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (отбиваясь, поднимает подушку над головой). Вон отсюда!!! Во-о-о-он!!!!

                               Свет гаснет.

ГОЛОС (во тьме). Надоел ты нам хуже горькой редьки!

                               Утро. Десять часов.
                      Пётр Андреевич просыпается.

ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Что это было?… Такое?!… (Ощупывает себя.) Аня! (Входит Анна Афанасьевна.) Аня…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Что?
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Аня, какое сегодня число?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Двенадцатое.
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. А не тринадцатое?
АННА АФАНАСЬЕВНА. Нет, двенадцатое.
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Слава тебе, Господи! Дай –ка, телефон!
АННА АФАНАСЬЕВНА. Что с тобой? Ты весь взъерошенный какой-то! (Приносит ему телефон).
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ. Так, ничего… Сон дикий приснился…
АННА АФАНАСЬЕВНА. Дети, пора вставать! (Уходит).
ПЁТР АНДРЕЕВИЧ (набирает номер). Главное, не перепутать Ляльку с Софьей Алексеевной! Алло! Софья Алексеевна? Добрый день, Софья Алексеевна! Это Камышёв беспокоит! Как дела, Софья Алексеевна? Хорошо?! Очень рад, Софья Алексеевна! Софья Алексеевна, будьте добры, к телефону Лялечку!