Опубликовано 02 Сен 2013 в 16:06. В рубриках: Без рубрики, для взрослых. Вы можете следить за ответами к этой записи через RSS 2.0. Отзывы и пинг пока закрыты.
ДЕНЬГИ, МАГИЯ, ЛЮБОВЬ
Комедия в двух действиях.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Геннадий Александрович — психолог.
Елизавета Михайловна Пацюк — его клиентка.
действие первое
1.
Кабинет Геннадия Александровича. Он один. Говорит по телефону.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Лапуся, я не знаю, когда я сегодня освобо-жусь, должна прийти эта идиотка Пацюк… И ведь не выставишь, оплата почасо-вая, а с клиентурой нынче хреново… Так что ты поезжай домой и жди моего звон-ка. Сегодня я буду при деньжатах, так что мы сможем где-нибудь мило посидеть. Ну, всё, пока, пока, солнышко (звонок в дверь). О! Уже пожаловала! Целую! (Опускает трубку.)
Открывает дверь. Входит ПАЦЮК.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Здравствуйте, Елизавета Михайловна, как вы сегодня прекрасно выгл…
ПАЦЮК (стремительно подлетает к столу и высыпает из полиэтиленового пакета прямо на разложенные на столе бумаги и книги содержимое пакета: затейливо гнутые спицы, комья земли). Вот! Я вам говорила! Убедитесь сами!…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что это?
ПАЦЮК. Вот это, сегодня утром я обнаружила у себя под дверью!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Лично я вижу: гнутые спицы, комья земли и… а вот это, кажется, дерьмо… на моей диссертации… (Неподвижно стоит, заложив руки за спину.)
ПАЦЮК. Да, вы правы: это спицы, земля и дерьмо. И всё это имеет очень глубокий смысл! Впрочем, дерьмо попало случайно (берёт лист бумаги, на котором лежит дерьмо и стряхивает его в корзину для бумаг). Извините…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Объясните, что всё это значит…
ПАЦЮК. Неужели, вы до сих пор не поняли?! Это чёрная магия!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Елизавета Михайловна, дорогая, я психолог, а не колдун… Вы принесли всё это не по адресу.
ПАЦЮК. Я принесла вам это не как специалисту, а как единственному род-ному, понимающему меня человеку… Чтобы вы убедились — меня хотят сжить со свету!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Извините, я не понимаю, как эта куча… му-сора может вам навредить… (говорит мягко, слегка нараспев, пытаясь воздействовать на подсознание). Дорогая моя, мы с вами говорили на прошлых сеансах, и вы согла-сились со мной, что то, что с вами происходило, могло быть цепью случайных сов-падений…
ПАЦЮК (возбуждённо). Да, да, но только не в этот раз! Что я находила раньше у своей двери: клок собачьей шерсти, драный башмак, какие-то странные чёрные окурки, подозрительно скомканную газету, ну и так далее… Предположим, вы пра-вы, это всё пустяки, но гнутые спицы!… Их же специально так согнули, спрашива-ется, для чего?!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну и для чего же?
ПАЦЮК. Моя ясновидящая говорит, что магический ритуал… Так сгибают спицы для того, чтобы болезни и невзгоды так же согнули человека, которому эти спицы подбросят…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А вы, значит, упрямо продолжаете верить во всю эту чепуху…
ПАЦЮК. Я бы рада не верить, но вот доказательство!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Так, начнём с самого начала… Предполо-жим, ваша ясновидящая права: вас хотят извести. Сразу возникает вопрос — кому и зачем этот нужно? Ваши многочисленные родственники ничего от этого не выиг-рают, потому что единственное ваше богатство, трёхкомнатную квартиру в центре, вы завещали музею коневодства и всех об этом оповестили…
ПАЦЮК. Да, именно музею коневодства, чтобы обидней было! Когда я жила впроголодь с больной матерью, никто мне не помог, не дал рубля взаймы… Это теперь, когда я сдаю эту квартиру за хорошие деньги, после смерти мамы, я могу себе позволить, всё что хочу! Пусть, я вынуждена снимать однокомнатную кварти-ру на окраине, зато во всём остальном я себе ни в чём не отказываю, а им шиш! (Показывает фигу.) Детей у меня нет. А вся эта родственная шелупонь обойдётся без моей квартиры. Для их же блага — не передерутся!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Но вы всё-таки подозреваете кого-то из них?…
ПАЦЮК. Нет. Ни с кем из них я не поддерживаю связь, и они не знают, где я в настоящий момент живу. К тому же, я несколько раз переезжала с квартиры на квартиру, в разные районы, так что основательно запутала след. Но вот что важно, обратите внимание, каждый раз на новом месте, я что-то находила у своей две-ри…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вы полагаете, вас кто-то преследует?
ПАЦЮК. Дорогой Геннадий Александрович, я вам уже это говорила много раз — меня преследует зависть. Я вынуждена жить в отдалённых районах, где жи-вут, в основном, небогатые люди… И когда они видят, как я покупаю индейку, торт, карбонат, крабов и прочие деликатесы, а они не могут позволить себе порой даже дрянных сосисок. То чего можно от них ожидать?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Может быть, вам следовало бы делать по-купки, как-то более скрытно? Не стоит дразнить гусей…
ПАЦЮК. Ещё чего! С какой стати я должна прятаться?! Я выстрадала своё право на благополучие! Пусть они видят, что я фигура, а они никто! И чёрной маги-ей меня не испугаешь, — я знаю, как с ней бороться… Я сильная женщина. Когда я увидела эти гнутые спицы, то сразу поняла, что надо делать — присыпать их зем-лёй, так научила меня ясновидящая. Земля нейтрализует чёрную энергетику… а дерьмо попало случайно. Я была слишком взволнована, чтобы его заметить…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну и что в данной ситуации вы хотите от ме-ня?
ПАЦЮК. Я пришла к вам потому, что люблю вас и знаю, что вы тоже меня любите…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (перебивает). Дорогая Елизавета Михайловна, вы ошибаетесь! Это очень распространённое заблуждение одиноких женщин, ко-гда они профессиональные качества докторов или юристов, ведущих их дела, вос-принимают, как личную заботу о них. В данном случае, вы тоже ошиблись… Я про-сто неплохой психолог, а вам померещилось, Бог знает что…
ПАЦЮК. Нет, это вам только кажется, что вы относитесь ко мне профессио-нально, а на самом деле вы меня давно любите… Глубоко и нежно…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Может быть вы и правы, но это любовь иного свойства… Это любовь врача к пациенту, но так я отношусь ко всем, и вы не ис-ключение.
ПАЦЮК. Дорогой Геннадий Александрович, при всём своём уме, вы не мо-жете отделить зёрна от плевел, а дело в том, что на вас порча!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Опять, порча… Я не хотел бы продолжать эту тему. Давайте говорить о вещах реальных.
ПАЦЮК. Плачу двойной гонорар.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Хорошо. Итак, я вас люблю, и на мне порча. Какие у вас основания делать подобные выводы?
ПАЦЮК. И вы ещё спрашиваете?! Вам же катастрофически не везёт!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Мне?! А, по-моему, у меня всё прекрасно. У меня университетское образование, престижная работа, которую я люблю, и кото-рая приносит мне неплохой доход. Надёжные друзья. Дети мои, несмотря на то, что мы живём отдельно, я в разводе с их матерью, меня только радуют. Есть мо-лодая очаровательная женщина, которая меня любит… Чего же мне ещё желать?
ПАЦЮК. На самом деле, по-настоящему, люблю вас только я. Ваши дети, жёны и молодые и очаровательные женщины только качают из вас деньги…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, это уж мои дела. Личные! Посторонним людям трудно разобраться в чужой жизни. Могу сказать одно — меня моя жизнь устраивает!
ПАЦЮК. А меня — нет. Я не могу оставаться в стороне, видя как родной мне человек погибает, и даже этого не осознаёт! Я не так воспитана…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Но я вам не родной!…
ПАЦЮК. У нас вами кармическая связь! Это надёжней и дороже любых кров-ных уз…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Это вам ясновидящая сказала?
ПАЦЮК. Да. Но я и сама это остро чувствую. Скоро вы и сами почувствуете это, но нужно снять с вас порчу.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. И как вы это себе представляете? Любопыт-но…
ПАЦЮК. Я договорюсь с моей ясновидящей, и она придёт сюда и снимет с вас порчу. Или, если хотите, мы поедем к ней в магический салон и там…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет, нет, я ничего не хочу… Ничего!
ПАЦЮК. Вот видите, как в вас порча въелась! Вам предлагают спасение, а вы… Может, вы беспокоитесь об оплате, не волнуйтесь, все расходы я возьму на себя…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Какие расходы?
ПАЦЮК. Ну, как, снятие порчи денег стоит, и не малых, а если её сюда при-глашать, то вообще…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (вскакивает). Что? Вы собираетесь платить какой-то шарлатанке?! Я понимаю оплату работы врача, косметолога, наконец массажиста, но это… Это, чёрт знает что! И вы ещё хотите, чтобы я этому способ-ствовал?! Абсурд! Нонсенс! Никогда! Ни за что!
ПАЦЮК. Но как же тогда быть…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Не знаю, но если вы приведёте свою ясно-видящую сюда, больше я вас не желаю видеть! Я не терплю, когда мне пытаются навязать чужую волю, и отношения рву безжалостно и безвозвратно!
ПАЦЮК. Ну что вы, я и не думала… Конечно, всё должно быть по согласию. Зачем же насиловать…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. И на том спасибо!…
ПАЦЮК (удручённо и устало). У нас с вами как-то не получается сегодня… Не клеится… Мне надо подумать… Я к вам приду в другой раз… (Отсчитывает день-ги.) Вот ваш двойной гонорар, как мы и договаривались… (Кладёт деньги на стол и идёт к выходу.)
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (смотрит на деньги и взгляд его теплеет). Я слегка вспылил… не сдержался, вы уж простите… Но мне просто обидно за вас, такое легкомысленное транжирство… Мне кажется, что деньги вам пригодятся на что-нибудь более серьёзное, чем сеансы у ясновидящей.
ПАЦЮК. До свидания. Я вам позвоню, когда буду готова к следующей встре-че с вами. А спицы я оставляю вам, посмотрите на них внимательно… Чёрная ма-гия существует, и от этого никуда не деться… (Уходит.)
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (оставшись один, пересчитывает деньги и кладёт их в карман). Славненько… (Смотрит мгновенье на спицы и стряхивает их в корзину для бумаг.) Вот кошёлка… Ну ничего, встречались мне психи и покруче, сладим… Ну, ведь до чего додумалась? А?… Небось, прямо при мне стала бы этой авантюрист-ке деньги отсчитывать, может быть, даже доллары, и раз в десять больше, чем мне за приём… У меня от такого зрелища сердце на куски разорвалось бы…
Звонит телефон. ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ берёт трубку.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да… Заждалась, зайка? Да, вот пришлось задержаться, но уже свободен… Выезжаю… Надевай своё сексуальное платьице и жди меня, минут через двадцать, если не будет пробок на дороге, я буду у тебя. Ты уже решила, куда мы идём?… А может быть чего попроще?… Нет, что ты, я не собираюсь на тебе экономить… Хорошо, хорошо, договорились, целую! (Кладёт трубку.) Как пришли, так и уйдут… Ладно, один раз живём! (Уходит.)
2.
Прошло несколько дней. Тот же кабинет. Входит ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, бодрый и весёлый. Он привычно готовится к приёму клиентов: что-то перекладывает на столе, что-то достаёт из “дипло-мата”. Звонит телефон.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да, это я… А Вадим Никитич, доброе утро… Вы сегодня не сможете, перенести на другой день?… А что так?… Вывихнули но-гу… и ещё связки… Да, это может быть надолго… Ну, что ж, мне искренне жаль, выздоравливайте… Как только будете чувствовать себя сносно приходите на при-ём, у вас наметились очень хорошие результаты. Всего доброго, до свидания. (Кладёт трубку.) Ну вот, тут и так клиентов — кот наплакал… Ногу вывихнул, врёт небось, — лето, кому охота в кабинете париться… Когда я, наконец, поставлю кондиционер… (Звонит телефон.) Аллё… Ира! Здравствуй, дочка, как дела?… Мо-лодец, я всегда знал, что если не с медалью, то с хорошим аттестатом ты школу закончишь… Одна тройка — это пустяк… На выпускной бал я, конечно, приду!… Что? Деньги? И сколько?… Откуда такая сумма?!… Платье, банкет… подарки учи-телям… Понятно… А что мама?… Но для меня это тоже большая сумма… Что? Кто тебе рассказывает всякие глупости о моей любовнице? Что за разговоры с от-цом?… Почему это, я всё трачу на неё… Разве мало я давал тебе денег?… Но сейчас лето — для моей работы мертвый сезон… Дочка, так нельзя… Ну, хорошо, я постараюсь, я очень, очень постараюсь, только ты не плачь, и больше не говори мне таких слов. Договорились?… Ну, всё, пока. Мне надо готовиться к приходу по-сетителей. Обнимаю тебя. (Кладёт трубку.) Кондиционер хочешь? (Показывает себе две фиги.) Вот тебе кондиционер! Ладно… Успокоился… Взял себя в руки… Глубо-кий вдох… (Глубоко, ритмично дышит. Приводит себя в состояние покоя.) Так… хоро-шо… (Вскакивает, пинает ногой стул.) К чертям собачьим! Что хорошо? Ничего хо-рошего! Нет клиентов — нет денег… Хоть на панель иди! Одна надежда на конту-женную Пацюк… Елизавета Михайловна, хоть ты меня не бросай… крысёнышь ты мой… (Смотрит на часы.) Задерживается… Господи, хоть бы пришла! (Звонок в дверь.) Ну, слава Богу! Входите, не заперто!
Впорхнула счастливая и радостная ПАЦЮК.
ПАЦЮК. У меня просто потрясающая новость! И это касается непосредст-венно вас!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вы меня пугаете…
ПАЦЮК. Да ну, что вы. (Кокетничает.) А! вы шутите. (Смеётся.) Новость у ме-ня просто “супер” — я закончила пятидневные курсы колдунов-экстрасенсов, и те-перь я сама смогу снять с вас порчу!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. М-м-м-м… а чем-нибудь другим мы заняться не можем?…
ПАЦЮК (игриво). А всем остальным мы займёмся после того, как…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет, это невыносимо…
ПАЦЮК. Даже за тройной гонорар?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну… Это зависит от того, что вы со мной со-бираетесь проделать…
ПАЦЮК. Ничего страшного! Вы будете сидеть в кресле, а я буду ходить во-круг вас со свечой и читать заклинания…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (подозрительно). И всё?
ПАЦЮК. Всё!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, что же, тогда конечно, почему бы и не пойти навстречу постоянной клиентке… За тройной гонорар…
ПАЦЮК. Значит, вы согласны?!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Согласен. Надо только закрыть двери, а то зайдёт кто-нибудь случайно, а тут снятие порчи без анестезии, не для слабонерв-ных…
ПАЦЮК. Ах, какой вы шутник! Но сейчас не до шуток — садитесь в центре комнаты и постарайтесь думать о вечном и безграничном…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. О человеческой глупости. (Закрывает дверь и, подвинув кресло, садиться в него.)
ПАЦЮК (голосом строгой учительницы). Вы что-то слишком легкомысленно на-строены… Соберитесь и расслабьтесь. Мне нужно пару минут. Чтобы подгото-виться к сеансу. (Вытаскивает из своей сумки свечи, кадильницу с сухой травой. Зажигает траву. Достаёт бутылочку с водой и толстую тетрадь. Всё это добро расставляется на столе у Геннадия Александровича, а его бумаги и книги сдвигаются на самый край.) Мне нужно включить кассету с медитативной музыкой, я могу воспользоваться вашим магнитофоном?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Конечно. Уж, ежели я позволяю воспользо-ваться собой, то чего жалеть магнитофон… Помирать, так с музыкой…
ПАЦЮК (укоризненно качает головой). Когда зазвучит музыка, постарайтесь вслушаться в неё и ничего не говорите!
Звучит медитативная музыка. ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, раскинув-шись в кресле, решил незаметно подремать. ПАЦЮК кружит вокруг него со свечой и дымящей кадильницей, при этом бормочет какую-то абрака-дабру, чем очень раздражает Геннадия Александровича. Дым ест ему глаза, мешает дышать, он пытается разогнать его рукой, кашляет, но Пацюк делает “страшное” лицо, выпучивает глаза, и он покорно, обре-чёно откидывается в кресле. Наконец, Пацюк останавливается за крес-лом и голосом трагической актрисы взвывает.
ПАЦЮК. Силы космоса, силы огня и воды! Я обращаюсь к вам! Спасите от порчи этого несчастного! Очистите его! Он… он… (забыла) Минутку… (подбегает к столу, раскрывает свою тетрадь, шелестит нервно страницами) Не то, не то… как же я забыла… надо было закладку оставить… Ну где же это, чёрт бы его подрал… А! нашла! (Быстро читает и возвращается к Геннадию Александровичу, который подозри-тельно следит за всеми её манипуляциями.)
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Долго ещё?
ПАЦЮК. Потерпите. Мне трудно… Снятие порчи — дело сложное… Силы космоса…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вы это уже говорили…
ПАЦЮК. Ах, да… Не мешайте… Раб Геннадий, очистись! Пусть очистит тебя небо (руки к небу), вода (брызгает на него водой из бутылочки) и огонь (хочет поднести к нему горящую свечу).
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (вскакивает). Да вы меня тут сожжёте вместе с кабинетом! Что за шутки с огнём?
ПАЦЮК. Какие шутки?! Всё очень серьёзно! У вас застарелая порча… Вам не хочется плакать?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Хочется… (подозрительно) А что?
ПАЦЮК. Порча должна выйти со слезами…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А если я не заплачу?
ПАЦЮК. Повторим обряд ещё раз, и так до тех пор, пока не добьёмся обиль-ного слезотечения.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А по другому никак нельзя? Я вообще-то не очень слезлив по натуре… Мужчина я…
ПАЦЮК. Это вам только так кажется…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Не понял…
ПАЦЮК. Вы думаете, что вы не слезливы, а как порча начнёт выходить бу-дете плакать, как миленький… Продолжим.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ садится в кресло, и очень пристально следит за каждым движением Пацюк. Её это нервирует.
ПАЦЮК. Закройте глаза, расслабьтесь…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет уж… А то вам взбредёт в голову присы-пать меня землёй, которую вы впопыхах собрали на собачьей площадке… У меня и без того уже обтекаемый вид, дерьма мне на голову не хватает… За такие номе-ра, не трёхкратный, а четырёхкратный гонорар надо платить…
ПАЦЮК (возмущена до глубины души). Нет, вы подумайте, я его спасаю, при этом ещё и деньги плачу, и всё мало?! Вы — неблагодарный эгоист! Вас извиняет только то, что на вас порча, и вы не ведаете, что творите! Но как бы то ни было, четырёхкратный гонорар я вам не заплачу. Даже своей ясновидящей я не плачу столько — надо, в конце концов, и себя уважать!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А вот, любопытно, сколько вы платите за приём своей ясновидящей?
ПАЦЮК. Это коммерческая тайна.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, больше, чем мне?
ПАЦЮК (удивлённо). Естественно!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (задет). Нет, это НЕ естественно! Это глупо!
ПАЦЮК. Да что вы понимаете? Она наделена Божественным даром! А что вы? Сейчас с тремя университетскими образованиями на базаре картошкой тор-гуют… И никого это уже не удивляет, а у вас только одно…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Это что ж я такое слышу?! Елизавета Ми-хайловна, вы отдаёте себе отчёт в том, что вы говорите?! Или на вас самой порча и притом не одна, если вы собираетесь со мной общаться в том же духе, то давай-те распрощаемся сразу. Оплатите сеанс, и всего вам доброго…
ПАЦЮК. Но как же порча…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Оставьте мне мои проблемы.
ПАЦЮК. Хорошо, я не буду унижаться и просить вас одуматься. Я оплачу ваш сеанс, и живите со своей порчей, как знаете! (Отсчитывает деньги.) Вот полу-чите…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Но тут плата за один сеанс, а мы договари-вались о тройном гонораре…
ПАЦЮК. При условии, что я сниму с вас порчу, но вы мне не даёте, и дело не доведено до конца.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Но я уже достаточно вытерпел сегодня…
ПАЦЮК. А это уж позвольте судить мне — достаточно или нет. Кто платит, тот и заказывает музыку! Ставим точки над “И”: я снимаю с вас порчу или ухожу навсегда!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, далась вам эта порча!
ПАЦЮК. Как же! Я очень серьёзно отношусь к своей судьбе, чтобы связы-ваться с порченым психологом. У нас кармическая связь, и чтобы не навредить друг другу, мы должны быть оба чисты!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А вы, значит, чисты?
ПАЦЮК. Безусловно. У меня очень чистая, светлая аура. Если бы вы мне не мешали, и я довела вас до конца, то вы сами бы увидели, какие лучи от меня ис-ходят.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вот этого-то я больше всего и боюсь, что ещё немного, и я что-нибудь да увижу… А вы сами эти лучи видите?
ПАЦЮК. К сожалению, нет, свою ауру видеть невозможно.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А мою ауру вы видите?
ПАЦЮК. Вашу тоже пока не вижу… На курсы ясновидящих я записана только на сентябрь, много желающих, очередь…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Понятно… Давайте вернёмся к нашей про-блеме…
ПАЦЮК. Это ваша проблема.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет, это наша, общая проблема — у нас же кармическая связь! Я предлагаю по быстрому, не рассусоливая, снять порчу, и по-ехать по домам, сегодня жарко… И вообще трудный день…
ПАЦЮК. Хорошо. Вообще-то я задета вашим тоном и всем, что вы тут наго-ворили, но я, как Экзюпери, не бросаю на полпути тех, кого уже приручила!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (вскакивает, всё в нём клокочет). Что?!!
ПАЦЮК. Что-то не так?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (падает в кресло). Боже, дай мне терпения! Ради моей девочки… Выпускной бал только раз в жизни…
ПАЦЮК. Что вы бормочете?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вы неверно цитируете Экзюпери…
ПАЦЮК. И что, из-за такого пустяка у вас сменились на лице все цвета раду-ги? Он, что вам родственник или вы его фанат?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Давайте заканчивать с порчей. С Экзюпери разберёмся потом…
ПАЦЮК. Хорошо. Вам со мной повезло — у меня покладистый, добрый ха-рактер… (Видит, что Геннадий Александрович не собирается поддерживать разговор. Во-зобновляет снятие порчи, ходит вокруг него и что-то бормочет.) Вы чувствуете, что ско-ро заплачете?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да, слёзы близко, но пока не получается. (Тайком щиплет себя за руки и ноги, но, видя, что ничего не получается, достает из нагруд-ного кармана ручку “Паркер” и вонзает её себе в задницу. Подскакивает и мычит от боли.)
ПАЦЮК. Что-то у нас идёт не так… Погодите, я позвоню ясновидящей, про-консультируюсь у неё… (Звонит по телефону.) Гризельда Львовна, это Пацюк… уз-нали, как приятно… Я вот по какому вопросу, у меня что-то с порчей не получает-ся… пациент реагирует неадекватно: корчится, подскакивает, даже мычит… Что вы говорите?! Похоже, похоже… Но, если он действительно одержим, то мне не справиться, нас не учили изгонять бесов… Вы хотите помочь, вы так любезны… (Красноречиво смотрит на Геннадия Александровича, но тот отрицательно мотает голо-вой, как конь, отгоняющий слепней.) Хорошо, я вам перезвоню… нет, это он не хочет, ну ни в какую! Стесняется, наверно… Что?… Какой сюрприз! Специально для ме-ня?! Фантастика!… И когда можно заехать?… Прекрасно! Я сейчас же приеду… Хорошо. До встречи! (Кладёт трубку.) Я должна срочно ехать. Это не надолго, не больше часа…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А как же наши дела…
ПАЦЮК. Вы меня подождите, почитайте что-нибудь, отдохните пока, а когда я приеду, то всё будет хорошо, всё получится…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Мне бы ваш оптимизм.
ПАЦЮК. Всё будет… Ну, я полетела, возьму такси — одна нога здесь, другая там… Пока. Ждите! (Уходит.)
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Сволочь. Если бы не моя девочка… Надо прикинуть, сколько с неё содрать за этот вынужденный отдых, не даром же я тут целый час буду её ждать, париться без кондиционера… Если взять, как за сеанс, да ещё то, что она обещала, сумма получается весьма симпатичная (довольный смеётся). Не к добру я тут развеселился… Что она ещё там задумала? Про изгна-ние беса что-то было… Она меня дожмёт, этот точно, я не только заплачу, я ей башку снесу… Хорошо было герою Чехова, врезал пресс-папье по затылку, и ника-ких проблем, даже суд его оправдал, а тут… Надо взять себя в руки, принять успо-коительное (пьёт таблетки). И на всякий случай валидол в карман… Как же мне заплакать-то… погоди, кажется… Ну, попробуем… (Звонит по телефону.) Аллё, это морг? Рыкова позовите, пожалуйста… Привет! Узнал… Слушай, друг, выручи, по гроб жизни буду в долгу… Нет, поделиться с тобой клиентами я не хочу, хотя одну мадам, я бы с радостью переправил тебе в бандеролях… Ладно, потом дошутим, времени в обрез. Мне нужно какое-нибудь средство, типа формалина, чтобы смо-ченную в нём ватку поднести к носу, — и слёзы градом потекли, но при этом, что-бы не воняло на весь кабинет… Ты обалдел?! От этого со слезами и глаза выва-ляться, а мне членовредительство ни к чему. Только чисто внешний эффект, и всё. Есть такое?… Нет, это тоже не то, чего-нибудь попроще… Да, вот это то, что надо! Я к тебе мигом подскочу, а ты пока плесни эту штуку в какую-нибудь склянку… Ла-ды, я мигом… (Кладёт трубку и выбегает из кабинета.)
3.
Прошло около часа. Возвращается ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Видно, что очень торопился. Вспотел и запыхался. Он ставит на стол не-большой пузырёк с какой-то жидкостью, затем, достав из аптечки ва-ту, смачивает её этой жидкостью и заворачивает ватный шарик в по-лиэтиленовый пакетик. Пакетик аккуратно кладёт в карман, а всё ос-тальное убирает в аптечку. Только после этого падает в кресло и вы-тирает платком лицо и шею.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Успел… Ну, теперь уж я заплачу, а то ведь бесноватым признает, что ещё может прийти в её треснувшую головёнку? (Звонок в дверь.) Ага, приехали… Входите!
Входит ПАЦЮК с таинственно-радостным выражением лица.
ПАЦЮК. Заждались? А я так спешила… Я вам такое сейчас расскажу!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Давайте лучше продолжим сеанс, а потом поговорим. Время позднее, я устал…
ПАЦЮК (несколько обижена). Ну, как хотите… Я на минутку выйду в уборную.
Когда она поворачивается спиной, чтобы уйти, видно, что в руке, спря-танной за спину, большой очень яркий пакет, которого раньше не было. ПАЦЮК уходит, демонстративно взмахнув пакетом.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (прижимает ладонь к груди). Что-то мне на душе неспокойно, кошки скребут… И сердце вдруг заныло… Что у неё там? На всякий случай валидол под язык. (Кладёт в рот таблетку и, прикрыв глаза, сосредоточенно со-сёт.)
ПАЦЮК возвращается в африканской маске колдуна, с погремушкой и шкуркой какого-то африканского зверька. Идёт она тихо, почти краду-чись, и вдруг, возле самого кресла, в котором сидит ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, взвывает, потрясая погремушкой — “Умбуи! Умбум-ба!”. ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ от неожиданности давится валидо-лом, кашляет до слёз, почти задыхается. ПАЦЮК ловко заламывает ему руку за спину и ребром ладони бьёт по спине, таблетка вылетает. ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, прокашлявшись, делает несколько глубо-ких вдохов.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Отпустите руку! Больно! (Его отпускают, и он, потирая руку и плечо, в изнеможении падает в кресло.) Где вы так научились оказывать первую помощь? Вы мне чуть плечо не разворотили моей же рукой. Вы что ещё и курсы спецназа закончили параллельно с курсами колдунов?
ПАЦЮК. Нет, всего лишь курсы самообороны. Я веду активный образ жизни, возвращаюсь домой поздно, мало ли что… Придурков много… Но я не боюсь, я так отбрею, что в другой раз не полезет…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. И много на вас придурков залезло?
ПАЦЮК. Бог миловал… Они видно чувствуют исходящую от меня силу…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А что это на вас надето? Что за маскарад?
ПАЦЮК. Моя ясновидящая вычислила, что в прошлой жизни я была афри-канским колдуном, и поэтому у меня лучше всего должна получаться африканская магия… Она, ясновидящая, специально для меня попросила своих знакомых, ко-торые ехали в Африку, привезти мне вот эту маску и маракасы, ну и ещё что-нибудь шаманское, если попадётся…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. И вы ни минуты не сомневались, что всё это шаманское? Ведь вы это всё у неё купили, я правильно понял?
ПАЦЮК. Конечно. А с какой стати на меня должны тратиться совершенно посторонние люди? И почему я должна сомневаться? Вы посмотрите на своё, за-литое слезами лицо! А ведь я шаманила над вами не более двух секунд!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. То есть, вы хотите сказать, что порча уже снята?!
ПАЦЮК. Конечно!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Боже мой, какое счастье… Да, вы правы, это чудо… Надо признать, что эта маска весьма эффективна… Ну, что же, тогда, зна-чит, наше дело закончено, давайте рассчитаемся и будем свободны…
ПАЦЮК. Я не смогу сегодня отдать вам деньги… Дня через три-четыре, я получу с квартиранта, и тогда рассчитаемся…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. То есть, как… Почему?
ПАЦЮК. Да вот так — я заплатила за маску, такси туда-обратно, и в резуль-тате денег у меня почти не осталось… Так, копейки…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (ошарашен). Ну, это не честно… Не порядоч-но! Мы с вами договорились. И договор надо исполнять.
ПАЦЮК. Я не отказываюсь, но через три-четыре дня, максимум неделю, мои квартиранты иногда задерживают с оплатой…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да не могу я ждать! Мне надо сегодня, сей-час! У моей дочери выпускной бал… Девочка должна успеть купить себе платье, подготовиться…
ПАЦЮК. Это ваши личные проблемы. Вы меня сами просили в них не вни-кать. А вообще, по большому счёту, не я вам, а вы мне должны заплатить за всё, что я для вас сделала! Я очистила вас от скверны и спасла вашу жизнь от таблет-ки! Я потратила на вас целый день и половину своих нервов… И что в благодар-ность?! Бабья истерика по поводу денег! Это не делает вам чести…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ах, вот мы как заговорили… А ну-ка, дайте (срывает с Пацюк маску и рассматривает с обратной стороны).
ПАЦЮК (хочет отобрать маску, но не получается). Отдайте немедленно, про-стым смертным нельзя прикасаться к вещам шамана! Это может убить!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (истерично смеётся). Вашу африканско-шаманскую маску сделал средней руки бутафор или вообще любитель повозиться с папье-маше…
ПАЦЮК. Вы лжёте! Это настоящая!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да посмотрите сами, вот здесь, где вырезы для глаз, остались плохо проклеенные и не прокрашенные участки. Вот, видите? Присмотритесь, это же куски газеты!
ПАЦЮК. Ну и что? Может быть, так надо… Откуда вы можете знать, как аф-риканские колдуны делают свои маски…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, конечно из газет… Из чего же больше?! Сидят себе в джунглях и ждут, когда принесут почту, а потом из неё делают маски, и так на протяжении веков и даже тысячелетий!
ПАЦЮК (вырывает маску и пристально рассматривает). Здесь можно разобрать текст (ногтём соскребает слой краски и читает). “Ласковые кошечки украсят ваш до-суг…” И телефон…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вон оно как! Цивилизация шагает по Африке семимильными шагами… Причём наша, российская, или вы читаете на суахили?
ПАЦЮК (забрасывает маску и все свои причиндалы в пакет. Она пылает яростью). Я ей сейчас такое суахили устрою! Век не забудет! (Вихрем уносится из кабинета.)
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ смеётся, но тут звонит телефон, и смех его резко обрывается. Машинально он потянулся к трубке, но, вспомнив что-то, отдёргивает руку и нервно мечется по кабинету.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ирка звонит, печёнкой чувствую… Что я ей скажу? Обещал… Как я ребёнку всё это объясню? Ну, нет у меня денег! Нет!
Телефон умолкает.
А вдруг, это клиент хотел записаться на приём. А я тут дурака валяю… До какого идиотизма я дошёл… И чую я, что это только половина пути… А сейчас-то что де-лать? Ждать её — не ждать? А! гори оно всё огнём! Отдам Ирке столько, сколько есть и домой, напиться и спать. (Уходит.)
4.
Прошло ещё несколько дней. Тот же кабинет. ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, сидя за столом, говорит по телефону.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да, с клиентами просто беда, у меня только трое осталось… Если бы хоть через день приходили, а то, один — раз в неделю; другой — вообще, как вздумается, а моя бесценная Пацюк не появляется уже де-сятый день, уж не знаю, что и думать… Хреново, очень хреново… Ты не сможешь мне одолжить деньжат? Хоть на недельку?… На море едешь? Денег в обрез, ну, понятно… Какие обиды, что ты… Я тоже мечтал… Надо было мне, дураку, зимой поприжаться, не разбрасываться, тогда бы и не сидел сейчас по уши в долгах… Да, успел уже нахватать, а что делать… Молю Бога, чтобы машина не сломалась, а то тогда вообще мне кранты… Да, извозом подрабатываю… Страшновато, ко-нечно, но и голодать приятного мало… На сегодня у меня никого… Нет, буду здесь сидеть, вдруг позвонят, захотят записаться, ты лучше сам приезжай… А, ну тогда пока. (Кладёт трубку.) Где же денег достать?
Звонок в дверь. ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ вскакивает и бежит от-крывать. На пороге стоит ПАЦЮК в экстравагантном платье немыс-лимо яркой, пёстрой расцветки.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Елизавета Михайловна, вы?! Вы на приём… или как?…
ПАЦЮК (заметила его радость и смятение, наслаждается произведённым эффек-том). Да уж и не знаю… Это зависит и от вас…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, что касается меня, то я для вас всегда всё, что могу… Да вы проходите, присаживайтесь (усаживает её в кресло).
ПАЦЮК. За тройной гонорар…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, вы же сами тогда предложили, а я живу по принципу — дают, бери…
ПАЦЮК. Я думаю, что для некоторых людей можно сделать исключение.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я что-то не пойму, куда вы клоните…
ПАЦЮК. У меня в этом месяце было много трат: я отдала вам то, что обе-щала, купила себе на лето модные вещи, а то у меня всё чёрно-серое, как у стару-хи, и ещё меня уговорили дать денег на экспедицию к южному полюсу…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Бог мой, на что вы тратите деньги!!! На юж-ный полюс кому-то приспичило идти… Но почему вы должны эту дурь финансиро-вать?…
ПАЦЮК. Нет, вы меня неверно поняли, я ничего не финансировала, я просто внесла свою маленькую лепту в большое дело…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Какое большое дело?! Что им там вообще надо, на этом полюсе? Что там — снежная пустыня и всё… Там ведь жизни нет…
ПАЦЮК. Так ведь и здесь жизни нет, но всё равно приспосабливаемся как-то…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я не это имел в виду… А что я имел в виду, я уже не помню, но всё равно глупо топать, чёрт знает куда, только для того, чтобы воткнуть флажок и пойти обратно… Вы улавливаете мою мысль?
ПАЦЮК. Улавливаю: вы думаете, что у меня совсем не осталось денег, и я пришла на халяву. Вы слишком плохо думаете обо мне, я всегда плачу за обслугу. Но теперь, не более чем положено, никаких двойных-тройных гонораров. Вас это устроит?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (вздохнул с облегчением). Вполне. Елизавета Михайловна, если бы не крайняя нужда, я бы совсем не брал с вас денег. Мне так не хватало вас в эти дни, я просто места себе не находил… Я привык, что вы при-ходите два, три раза в неделю, а тут вы пропадаете на целых десять дней, и ни слуху, ни духу… Хоть бы позвонили, сказали, что с вами, почему не приходите…
ПАЦЮК. Я немного приболела.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А что с вами, что-то серьёзное?
ПАЦЮК. Не знаю, я не была у врача, отлежалась дома… Что-то было с жи-вотом, может быть, вы знаете, это когда живот вздувается и…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет, к сожалению, я не спец по животным болезням, то есть, по болезням живота. А что сегодня вас привело ко мне? Какие-то проблемы?
ПАЦЮК. Не совсем проблемы, но посоветоваться с вами я хочу…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Прекрасно, прекрасно… Я слушаю вас.
ПАЦЮК. Разговор у нас будет сложный… Даже не знаю, как начать…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, смелее, перед вами друг.
ПАЦЮК. Мне мало вашей дружбы, уже прошло достаточно много времени, чтобы вы всё поняли, и наши отношения стали переходить в более глубокие чув-ства, чем просто дружба…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Видимо, время ещё не пришло, но может быть скоро, осенью или ближе к зиме…
ПАЦЮК. Почему так?…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Осенью, когда за окном серый день, природа уныла и идёт дождь, особенно остро чувствуешь своё одиночество и испытываешь тягу к теплу, заботе… это у молодёжи романтические отношения вспыхивают чаще весной, а у людей более старшего возраста, — осень, самое урожайное время в подобных отношениях…
ПАЦЮК. Ну, уж не знаю, у меня осень урожайна на простуды. Какая мне мо-жет быть романтика с кашлем, красными глазами и сопливым носом?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что же я могу сделать в данной ситуации? Вы же не хотите, чтобы я притворялся?
ПАЦЮК. Ну, почему… это же только до осени, а там всё само собой образу-ется…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет, что слышу?! Это не достойно вас…
ПАЦЮК. Я устала ждать. И потом, я чего-то не понимаю, вы же были рады, увидев меня сегодня? Рады?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Рад, не скрою… И что из того?
ПАЦЮК. Значит я вам не безразлична? Но что-то удерживает вас от реши-тельного шага… Я хотела бы знать — что?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я слишком много обжигался в жизни, и в конце конов решил, что мне лучше быть одному… По крайней мере, какое-то вре-мя… Не исключено, конечно, что я ещё раз рискну и соединю свою судьбу с люби-мой женщиной, но для этого я должен очень сильно привязаться, прикипеть к ней, чтобы уже не мыслить своего существования без неё, понимаете?
ПАЦЮК (заворожено). Нет… Но мне бы так хотелось стать для вас такой жен-щиной…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Для этого надо чаще видеться, а не пропа-дать по десять дней, снаряжая всякие экспедиции…
ПАЦЮК. Да, наверное, вы правы, но моя ясновидящая говорит…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что?! Опять ясновидящая! Вы же с ней по-рвали отношения…
ПАЦЮК. Мы помирились, она объяснила мне, что её саму обманули те её знакомые, они не смогли поехать в Африку, но решили схитрить и заработать на мне. А ясновидящая была в тот момент перегружена работой и не проверила мас-ку, понадеялась на человеческую порядочность… И вот…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Но хоть деньги она вам вернула?
ПАЦЮК. Нет, не смогла. Она уже успела их отдать тем авантюристам, те-перь они от неё скрываются. Но она, как честный человек, сказала, что проведёт со мной бесплатно несколько сеансов, чтобы хоть как-то загладить чужую вину. Видите, есть ещё благородные люди…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вижу… Вы просто находка для лохотронщи-ков.
ПАЦЮК. При чём тут лохотронщики? Я к ним близко не подхожу. После того, как они меня обчистили до копейки, и мне пришлось даже голодать.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Сколько раз вас обчищали?
ПАЦЮК. Три раза. Но первые два, так, по мелочи, а в третий раз просто зверски! И всё — у меня, как отрезало, обхожу десятой дорогой.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А что же с первого раза не дошло, с кем имеете дело?
ПАЦЮК. Дошло — не дошло. При чём тут лохотрон?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я пытаюсь провести параллель…
ПАЦЮК. Объясните мне по-простому, я не моряк, знаете ли, чтобы разби-раться в параллелях и меридианах.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Сколько раз можно наступать на одни и те же грабли?
ПАЦЮК. А если ещё проще?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А если ещё проще, то ваша ясновидящая просто шарлатанка, и я в два счёта это докажу.
ПАЦЮК. Ну, попробуйте.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Скажите мне, что из того, что она вам пред-сказала, сбылось?
ПАЦЮК. Очень многое.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Давайте проследим ваши отношения с ясно-видящей с самого начала. Итак, вы первый раз пришли к ней на приём…
ПАЦЮК. Значит, было так: у меня умерла мама, я осталась совсем одна и была в полной растерянности… Потом, когда я отметила сорок дней, я решила сдавать квартиру…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Давайте начнём сразу с приёма…
ПАЦЮК. Не перебивайте, иначе вы вообще ничего не поймёте. Когда я сда-ла квартиру и переехала в другую, которую сняла, то мне стало как-то жутко… Мне часто снилась мама, и хоть она молчала во сне, но мне казалось, что она упрекает меня за то, что я поспешила со сдачей квартиры, что надо было отметить там го-довщину… Но у меня не было выхода, все деньги, что были, я потратила на похо-роны и осталась совсем без гроша… И тогда я решила пойти к ясновидящей, и че-рез неё, попытаться объяснить маме, что если бы не моё безвыходное положение, я бы вообще не стала сдавать нашу квартиру. Адрес Гризельды Львовны я нашла в газете, вернее её телефон…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Давайте ближе к теме…
ПАЦЮК. Я пришла, всё ей рассказала, и Гризельда Львовна, представьте, эту проблему блестяще решила!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Она вступила в контакт с вашей мамой, всё ей объяснила и убедила в правильности вашего поступка. Ваша мама всё поняла, со всем согласилась, и вы почувствовали себя легко и тяжёлые сны прекратились. Верно?
ПАЦЮК (потрясена). Да! А вы, откуда это знаете?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Сдаётся мне, что ваша ясновидящая, в про-шлом, моя коллега. Вы пришли к ней с комплексом вины, а она это выявила и су-мела снять, но это и я мог бы сделать…
ПАЦЮК. А может быть, вы и порчу сумели бы снять?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Так она с вас и порчу сняла?! А что ещё?
ПАЦЮК. А ещё она предсказала, что я встречу любимого человека, но для этого мне надо не сидеть дома, а вести активный образ жизни…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну и как, встретили?
ПАЦЮК. Конечно, встретила — вас…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Понятно, понятно. Значит, ваша ясновидя-щая для вас как кукловод, знай за верёвочки дёргает…
ПАЦЮК. Не надо так опошлять… Да, в некоторых вопросах она, как путевод-ная звезда, но многое я решаю сама — деньги на южный полюс я отдала без её совета.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Это понятно… Ну, что ж, Елизавета Михай-ловна, вообщем картина мне ясна. Вы спрашивали, смогу ли я снять порчу? Да-вайте сниму…
ПАЦЮК. У меня уже нет порчи…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А мы проверим, если слёзы потекут, то зна-чит, с вами не доработали, схалтурили… Вы только сходите, смойте косметику, а то вдруг, слёзы потекут. А потом опять накраситесь. Ну, пожалуйста, ради меня и ради наших дальнейших отношений…
ПАЦЮК. Ну, хорошо. (Нехотя уходит в туалет.)
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ищет в столе и находит пакетик с ват-ным шариком, быстро кладёт его в карман.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Готово! Теперь надо что-то поджечь. (Лихора-дочно ищет, и ничего не найдя, хватает баллон с освежителем воздуха и распыляет всё, что там осталось.) Прекрасно, самому бы не окочуриться…
Входит умытая ПАЦЮК.
ПАЦЮК (морщит нос). Это что за вонизма?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Это от злых духов. Не отвлекайтесь, сади-тесь и закройте глаза.
ПАЦЮК. Вы же неверно всё делаете, надо, чтобы свечи горели, музыка бы-ла…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Обойдёмся. У меня есть особое заклинание. Друг привёз из Сенегала…
ПАЦЮК. А где это?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. В Африке, где ж ему быть, привет вам от земляков! Ну, ладно, не пыхтите так с обидой, я пошутил.
ПАЦЮК. По поводу Сенегала или по поводу Африки?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. По поводу привета. Всё, разговоры прекра-щаем, закрывайте глаза (она закрывает глаза). Улю-лю-лю-лю-лю (достаёт ватный шарик и, зажав его между пальцев, подносит к носу Пацюк), в Африке гориллы, макаки и собаки, ехали медведи на велосипеде…
ПАЦЮК (заливаясь слезами). Что вы городите! За дуру меня, считаете?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, так объясните мне, как умный человек, умному человеку — что же вы слезами обливаетесь?
ПАЦЮК. Не знаю… Сами текут…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я сознательно молол ерунду — макаки, со-баки… А если бы серьёзно читал, ну. Хотя бы мантру “Ум-мане-падхе-хум”, то вы бы сейчас на сто процентов были уверены, что я снимал с вас порчу…
ПАЦЮК. Я не пойму, куда вы клоните?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я пытаюсь показать вам на примере, какие можно делать фокусы! Достаточно быть немного знакомым с химией, психологией, быть неглупым и предприимчивым, и можно объявить себя ясновидящей и крутить такими доверчивыми, как вы, сколько вздумается!
ПАЦЮК. Я просто не знаю, что и думать… Когда я слушаю вас, то вы меня убеждаете в своей правоте, но потом, когда я говорю с ясновидящей, то я ей верю! Получается, что я верю вам обоим, но вы говорите совершенно противоположные вещи…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Придётся вам выбрать кого-то одного.
ПАЦЮК. Но это так трудно, сделать выбор между лучшей подругой и люби-мым человеком! А может быть, вы как-нибудь договоритесь между собой? Найдёте общий язык или какой-нибудь компромат?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Компромисс, вы хотели сказать. Но я на ком-промиссы с шарлатанками не иду…
ПАЦЮК. Вы не добрый… А может быть, вы просто боитесь? Она мне как-то говорила, что вы никогда не согласитесь на встречу с ней, потому что подсозна-тельно чувствуете её силу и превосходство, и это вас пугает…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ах, даже так! Ну что же, давайте встретимся с вашей лучшей подругой. Это может быть, даже интересно…
ПАЦЮК. Вы согласны? Правда?! Я так рада!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Но вы сначала расскажите о ней, немного…
ПАЦЮК. А что вас интересует?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, сколько ей лет, как она выглядит?
ПАЦЮК. Лет ей около сорока…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Так она младше вас, интересно…
ПАЦЮК. Не на много.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, как посмотреть… Она, вероятно, дама холённая, свежая… Впрочем, это не важно, продолжайте…
ПАЦЮК. А что, собственно, продолжать, ну, ясновидящая и ясновидящая, сейчас их много развелось…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Она красива? Мне помнится, вы говорили, у неё пронзительный взгляд.
ПАЦЮК. Сейчас мне так уже не кажется…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Но она красива?
ПАЦЮК. Да так, ничего…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Какого цвета у неё глаза?
ПАЦЮК. Не помню.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вероятно, карие… Я представляю её цвету-щей шатенкой с большими карими глазами, с такой поволокой…
ПАЦЮК. Да, ничего подобного, она светло-русая, а глаза совсем не боль-шие, среднего размера и, кажется, серые… Ничего такого особенного.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, как же, а таинственный ореол ясновидя-щей. Вот вы, например, всю жизнь проработали на трикотажной фабрике, дослу-жились до сменного мастера, ну и что тут интересного — скука смертная. А она — загадочная, таинственная… И потом, мне всегда очень нравились сероглазые и светло-русые… Это мой любимый тип женщин…
ПАЦЮК. Вы что?! Вы забыли, зачем мы к ней собираемся… Примеряетесь, как жених…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ах, да… Ну, это, как-то само собой вышло… Я ведь раньше о вашей ясновидящей всерьёз не думал. Ну, а раз собрались к ней идти, то надо знать, с кем придётся иметь дело. Кстати, она замужем?
ПАЦЮК. Ну, это-то вам зачем?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да так, просто… Впрочем, это действитель-но не важно… Штамп в паспорте — это такой пустяк по нынешним понятиям.
ПАЦЮК. Я думала, что вы серьёзный человек…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Так и есть. Если женщина меня вдохновляет. То ради неё я пойду на всё! Я вылезу из кожи вон, но сделаю её счастливой! И она никогда не пожалеет, что связала свою жизнь со мной… Ну, так, когда мы пойдём к вашей подруге? Давайте вы прямо сейчас позвоните ей и договоритесь о встре-че… (Торопливо подвигает ей телефон.) Звоните!
ПАЦЮК. ЕЁ сейчас нет, она уехала…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Как жаль! Тогда оставьте мне её телефон, я буду звонить ей сам и договорюсь о встрече.
ПАЦЮК. Она не разрешает давать её телефон.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Почему? Да, впрочем, не надо, я сам найду — Гризельда Львовна, редкое имя, найду по газетам, и сам запишусь на приём. Зачем вас впутывать…
ПАЦЮК. Вы же говорили — она шарлатанка! Она, такая-сякая, а что теперь?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А теперь хочу познакомиться с ней, чтобы лучше её понять, посмотреть, что она из себя представляет…
ПАЦЮК. Да, ничего особенного она из себя не представляет! Балаболка она и всё! Я, между прочим, тоже уже дипломированный маг!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А она ясновидящая!
ПАЦЮК. Ну, если она такая ясновидящая, как о себе рассказывает, то поче-му вы до сих пор не сделали мне предложение? Уже все сроки вышли…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Стоп, стоп, какие ещё сроки?
ПАЦЮК. Об этом нельзя говорить…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет, так не пойдёт, или вы мне расскажете всё на чистоту или мы расстаёмся.
ПАЦЮК. Я должна подумать…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. И посоветоваться с ясновидящей… Так?
ПАЦЮК. Обойдусь я и без её советов, у меня своя голова на плечах имеет-ся… Думаете, я совсем дура?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет, не совсем…
ПАЦЮК. Да вы ещё издеваетесь! Может быть, нам действительно лучше расстаться. Я найду другого психолога и другую ясновидящую, вас сейчас — пруд пруди… (Отсчитывает деньги и бросает их на стол.) Это за сеанс. Всего хорошего! (Идёт к выходу.)
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Постойте, подождите… Елизавета Михай-ловна. Давайте разберёмся…
ПАЦЮК. Надоело мне разбираться! Надоела пустая болтовня! Хватит уже трепаться, надо к делу переходить…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (в смятении). Какому делу?… Что собственно я должен делать-то?…
ПАЦЮК. Ну, вы же шибко умный, сами докумекаете, а я на воздух хочу… Тут у вас дышать нечем. Привет! (Уходит.)
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (оставшись один, тупо смотрит на лежащие перед ним деньги). Ну, и чего я добился? Выгнал курицу, которая несла золотые яйца… Дурака кусок… надо тоже на воздух, а то я совсем рехнусь… (Сгребает деньги в кар-ман и уходит.)
действие второе
5.
Утро следующего дня. Входит ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, вид его — несвежий и помятый, говорит о том, что ночь он провёл в загуле. Тяже-ло опускается на стул и какое-то время сидит, обхватив голову руками. Звонит телефон, и ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, сильно вздрогнув, поднимает трубку.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да… я… ничего не делаю… Какие сейчас клиенты… Они отдыхают: на море, на даче… Кисанька, откуда у меня деньги?… Я тоже хочу в ресторан… Где меня вчера видела твоя подруга?… А это где?… Нет, я не придуриваюсь, я просто не помню… Я вчера решил немного снять напряжение, купил водки, как пил до половины бутылки ещё помню, потом не помню ничего… хорошо, что меня где-то видели, а то я мог бы подумать, что меня похитили ино-планетяне и произвели какие-нибудь опыты… Деньги? У меня что, вчера были деньги? Твоя подруга не ошиблась? Может это был не я?… Швырял налево и на-право, ну точно не я… Сейчас… посмотрим (проверяет содержимое карманов) Так, но-совой платок, ключи, водительские права… Денег нет… Ну, так, кое-какая ме-лочь… А вчера, что-то действительно было, припоминаю. Не надо было мне поку-пать в палатке эту сомнительную водку… Знаешь, лапуся, насчёт левой водки, правду говорят… Что? Тебе неинтересно? Это потому, что я пустой, а с деньгами ты меня послушала бы… Знаешь, киска, ты мне не звони больше, мне надоели панельные девочки вроде тебя… Я и не думал тебя оскорблять, просто говорю, что думаю… То, что есть. Я, видимо сам скоро на панель пойду, представь себе, есть спрос… Фу, как пошло… Это дама! И она меня хочет… Если я ей не отдамся, то скорее всего, помру с голоду. Ты же, сладкая, меня не накормишь, в блюдце молочка даже не плеснёшь… И я о том… Ладно, ты потом, как более опытная, дашь мне пару полезных советов, а сейчас я должен как-то подлечить голову… Пока! (Кладёт трубку.) Кошмар… (Звонит телефон. Он берёт трубку.) Да, я… Дочка, я тебе уже всё объяснил, что ещё? Денег нет, и не скоро будут… Не раньше осени… Что я могу поделать? Занять? Да у кого? Можешь плакать, сколько угодно, но деньги от этого у меня не появятся… Что?! Это уже просто хамство! Посмотрим, что ты запоёшь осенью… Я знаю, это тебя мать настраивает, но ты уже большая, учись думать своей головой… Пока. (Швыряет трубку.) Ну, гадина, как ребёнка на-строила… Деньги, деньги… Все рехнулись на деньгах… А вот что без них делать? (Звонит телефон, но Геннадий Александрович трубку не берёт. Он нервно ходит вокруг сто-ла, то протягивает руку к аппарату, то отдёргивает, мучительно решает — отвечать или нет, и наконец поднимает трубку.) Да, я… А, это ты, как дела? Да, так себе… Я пом-ню, что занимал только на неделю… Я отдам… Чуть позже, дня через два… Нет, не подведу… Я всё понимаю… Да, конечно… обещаю… Железно! Пока. (Кладёт трубку.) Как чувствовал… Не надо было поднимать трубку. Где же мне через два дня найти денег? Повеситься, что ли… Нет, в такую жару лучше утопиться… Где-нибудь в хорошем месте, в Серебряном Бору, там пляжи хорошие и вода, говорят, чистая… Поехать рано утром, когда ещё так не печёт, взять с собой водочки ледя-ной, хорошей, из магазина… Шашлычок… На природе… Хорошо… О чём это я? Да, надо голову подержать под холодной водой… Надо в себя приходить. (Уходит.)
Входит ПАЦЮК, видит, что никого нет, и садится за стол. Вид у неё весьма решительный. Ждёт. Звонит телефон. Пацюк берёт трубку.
ПАЦЮК. Алло… Да это кабинет Геннадия Александровича. Он вышел, ду-маю, что не надолго… точно не знаю. Что ему передать? Кто я? Я, Елизавета Ми-хайловна Пацюк… Кто я ему? А вы кто ему? Бывшая жена? И что вы хотите? Нет, я его проблемы не решаю, своих невпроворот… Если вы хотите от него денег, то их у него нет… Я точно знаю — лето — не сезон… Я навела справки… Какая вам разница — где? Случайно услышала, как он говорил по телефону, ну и уточнила детали по своим каналам. Вам я это рассказываю только потому, что вы мать его детей, и если вы хотите, чтобы ваш бывший муж был при деньгах и мог подбрасы-вать детишкам, то играть вы должны в моей команде… Потому что я для него, на данный момент, — единственный источник дохода… Не понимаете?! Я постоянная клиентка, весьма состоятельная, и при том ни от кого не зависимая дама. Вот вам сколько нужно? Нет, это слишком большая сумма… Половину… возможно… Дайте мне ваш телефон, я позвоню вам вечерком, и мы всё обсудим… (Записывает номер телефона и торопливо убирает клочок бумаги с номером в карман.) Он возвращается… До вечера. (Кладёт трубку.)
Входит ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ с мокрой головой. Увидев Пацюк за своим столом, он сначала стоит, как вкопанный и таращится на неё, затем, сделав над собой усилие, направляется к ней, распахнув объятия, изображая на лице великую радость. Всё чрезмерно и фальшиво.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Елизавета Михайловна! Лизонька! Как я рад! Я ждал… Надеялся и верил… (Хочет её обнять, но она отходит.) Лизунчик, в чём дело?
ПАЦЮК. Вы весь мокрый… и запашок от вас, пикантный… не “Шанель”…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Какая тут “Шанель”… Я сегодня утром оч-нулся в кювете, и не помню, как туда попал, и что делал накануне… Я вчера, после вашего ухода, с горя решил выпить немного, вообще-то я не пью… Но вчера, вдруг, так мне горько стало… и вот…
ПАЦЮК. Интересно… И как вы выбрались?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Из кювета, то есть из канавы, я кое-как вы-полз. Хорошо, что ночью не было дождя, там сплошная глина… А сколько мусо-ра… Горы! Как столицу загадили… и никто не убирает…
ПАЦЮК. Очень жаль, что вы сегодня… как это… не “комильфо”. Я хотела пригласить вас в один уютный ресторанчик, там прохладно и не очень дорого… Но раз вы в таком виде, то всё отменяется.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Елизавета Михайловна, мне хватит полчаса, чтобы сгонять домой и привести себя в соответствующий вид…
ПАЦЮК. Думаю, что полчаса вам не хватит, а я через полтора часа должна быть у косметолога, мы никак не успеваем…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А если мы туда пойдём вечером?
ПАЦЮК. Вечер у меня занят. Может быть, завтра… Не знаю…
Звонит телефон. ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ машинально берёт труб-ку.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да… А что вы хотите? Можно. И сегодня можно… Нет, можно и без предварительной записи… Прямо сейчас? Приезжайте, я сейчас продиктую вам адрес… Вы знаете? А… вам посоветовала одна из моих бывших клиенток. И кто же? Лидочка… Прекрасно помню! Как у неё дела? Хорошо, хорошо… Я всегда был в этом уверен и ей говорил, что с этой проблемой мы справимся! Ну, хорошо, я вас жду… Вы с подругой, — она тоже на приём? Ну, пусть думает… До встречи… (Кладёт трубку. Ликует.) Ко мне клиенты… Срочно чистить зубки и сменить рубашечку… (Суетится, совсем не замечая поникшую, кислую Пацюк.) Где-то у меня в шкафу висит одна… Тоже, конечно, не “комильфо”, но чис-тая… Так, что ещё? Дезодорант. Одеколон, бритвенный станок…
ПАЦЮК. Я вечером вам позвоню?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да, да, конечно… Извините, я очень спешу… Но мы обязательно должны созвониться… Надо же как-то прийти к одному знаме-нателю… Всего хорошего… (Убегает.)
ПАЦЮК одна. Какое-то время она стоит и смотрит на телефон, о чём-то размышляя. Замахивается на телефонный аппарат кулаком, но не бьёт, а, вдруг, поникнув, всхлипывает и, рыдая, выбегает из кабинета.
6.
Вечер того же дня. Уставший, распаренный от жары, но счастливый ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ сидит за своим столом и пересчитывает деньги. Пересчитав, складывает их в нагрудный карман. Он набирает номер телефона, при этом умиротворённо мурлычет.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Милые девочки… Славные девочки… Как я люблю вас с вашими очаровательными проблемками… (Говорит по телефону.) Ал-ло, Витюш, ты? Я тут слегка подзаработал, могу отдать тебе долг сегодня… Да, подвезу домой… Спасибо, старик, выручил! А… Ну, давай тогда завтра утром? Да, к восьми часам буду у тебя, как штык! Ну, добро, до завтра! (Кладёт трубку.) Ну, можно и домой… Куплю что-нибудь поесть по дороге, и никакого спиртного. Хватит чудить!
В дверь робко стучат. Не дождавшись приглашения, заглядывает ПАЦЮК.
ПАЦЮК. Можно?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Входите.
ПАЦЮК. Можно?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Входите. Извините, что сижу и не встречаю вас, как положено, но я чертовски… Нет сил оторваться от кресла…
ПАЦЮК. Что вы. Сидите, какие церемонии… Я так и знала, что вы будете се-годня вымотанным и вероятно голодным?…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ой, не то слово! Жара, конечно, отбивает аппетит, но не на столько, чтобы не есть сутками…
ПАЦЮК. Я так и предполагала, и по дороге к вам зашла в кафе и купила вам покушать… (Вытаскивает из сумки в одноразовых тарелочках какую-то замысловатую еду и расставляет на столе.) Вот это холодная телятина по-кански, а это ассорти из да-ров моря.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (с интересом рассматривает). Бог мой! Да тут перемешаны все чудовища мирового океана… Вот это кто?
ПАЦЮК. Это мидии, а вот это кусочек щупальца осьминога…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А это?
ПАЦЮК. Это? Кажется, хвостик тигровой криветки, а может быть улитка…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А вот это, жуткого вида, что за тварь?
ПАЦЮК. Да это лимончик. Он тут посыпан какой-то приправой и слегка ску-кожился… Но это всё очень вкусно, вы попробуйте!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Давайте поделимся. Я возьму себе то, что мне более-менее знакомо, а улитки, щупальца и прочие деликатесы — этот вам.
ПАЦЮК. Нет, я на диете, только растительную пищу могу себе позволить.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Дары моря вам тоже не повредят. (С аппети-том ест.) Вкусно. Я вот иногда думаю, если это дары, то должно быть бесплатно. А когда, вот такая морская смесь продаётся за деньги, то какие же это дары?
ПАЦЮК. Причём за деньги немалые…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вот именно… Это морская обдираловка… А чего-нибудь попить у вас не найдётся?
ПАЦЮК (достаёт бутылку воды и стаканчики). Вот, водичка… Из холодильни-ка…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (пьёт). Хорошо! Вы сегодня, как добрая вол-шебница, фея… Я вам так признателен! По правде, я уж и забыл, как это приятно, когда о тебе заботятся… А вы сами умеете готовить?
ПАЦЮК. Конечно. У меня вообще прекрасно получается вести домашнее хо-зяйство. У меня была очень строгая и требовательная мать, больше всего боя-лась, что я выйду замуж, но окажусь не приспособленной к семейной жизни. Муж меня бросит, и я останусь с ребёнком… Или ещё чего хуже, что я из-за своей до-верчивости и неразборчивости в людях, принесу ей в подоле… Она боялась, что я, как и она, останусь без мужа, с ребёнком на руках и буду всю жизнь одна тянуть лямку… И я действительно осталась одна, совсем одна, даже без ребёнка…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Зато научились хорошо вести хозяйство…
ПАЦЮК. Да… Только никому это не надо… Даже мне самой… Скучно для себя что-то делать, а порой и просто лень…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (закончил с едой). Спасибо. Так вкусно я уже давно не ел… Как-то незаметно за разговором, я и этих морских чертей съел… Недурны, надо сказать, очень недурны…
ПАЦЮК. Видите, как часто бывает обманчива внешность!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да… А вы это к чему?
ПАЦЮК. Я знаю, что внешне вам не нравлюсь, не надо ничего говорить, не перебивайте меня… Так вот, я решила сделать себе пластическую операцию. И я хочу, чтобы вы пошли со мной к хирургу и объяснили ему, какой я должна быть, чтобы вы меня смогли полюбить…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вы это серьёзно? Впрочем, какие могут быть сомнения… Ну, что же, возьмите фото Мэрелин Монро, и вперёд, удачи!
ПАЦЮК. Я серьёзно…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. И я серьёзно. Когда хирург закончит с вашей внешностью, посетите ещё и нейрохирурга, пусть он покопается в ваших мозгах и настроит их так, чтобы ваш ум и чувство юмора соответствовали, ну, скажем, уму Фаины Раневской. Только не перепутайте! Упаси вас Бог! Красота Мерелин Монро, ум Фаины Раневской! Запишите на всякий случай…
ПАЦЮК. Хватит издеваться надо мной!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет, это вы надо мной издеваетесь, но, на-верно, сами этого не понимаете… Услышьте меня хоть один раз — мы разные люди! Разных планет, миров… Что бы вы с собой ни сделали, мы не сможем быть долго вместе… Не сможем! Или сойдём оба с ума…
ПАЦЮК. Нет, не сойдём, вы только послушайте, какой план нашей жизни я хочу вам предложить!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я, весь — внимание.
ПАЦЮК. Так вот: первое преимущество — у вас двухкомнатная квартира, и комнаты изолированные, мы будем жить у вас, а мою квартиру продолжать сда-вать, но теперь у нас будет больше денег, мне не нужно будет платить за аренду, то есть снимать другую квартиру… вообщем, вы поняли… Вторая выгода — вы не так много зарабатываете, чтобы позволить себе секретаря, а я могла бы взять на себя эту обязанность и справлялась бы с ней, я уверена, хорошо. А у вас бы оста-валось больше свободного времени, и вы могли бы, наконец, закончить свою дис-сертацию. Третье — у меня нет детей, и не будет, но у меня есть потребность за-ботиться о детях… Что-то покупать. Что-то сшить или связать… Я знаю, вы очень любите своих детей, но у вас не хватает времени и средств на все их запросы. У вас сын в армии, а вы ему ещё не послали ни одной посылки…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я давал деньги и не однократно…
ПАЦЮК. Знаю, я это не вам в упрёк говорю, а к тому, что я могла бы взять на себя заботу о ваших детях, а потом и внуках, когда они будут, разумеется… Из мо-их денег, мы могли бы откладывать некоторую сумму специально на ваших де-тей… Ну, и в-четвёртых, ваш быт я наладила бы безупречно: всегда наготове чис-тые и выглаженные рубашки, и всё остальное. Вкусная и свежая еда, оплаченные счета за квартплату…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вы нарисовали мне райскую картину! Мои мечты не столь прекрасны и совершенны! Но в этом раю есть один существенный изъян — это вы… Я не могу себе даже представить, что мы с вами будем делать ночью…
ПАЦЮК. Как что? Спать.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А как спать?
ПАЦЮК. Кому как совесть позволяет. Я, например, сплю крепко и спокойно, потому что моя совесть чиста, я не делаю людям гадостей.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А сексом мы заниматься не будем?
ПАЦЮК. Я не люблю говорить на такие темы, это пошло.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Это нормально, тем более между людьми, которые решают. Жить им вместе или нет. Итак…
ПАЦЮК. Ну, если вам очень приспичит, то может быть… Но учтите, что я со-вершено неопытна.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Мне приспичит?!! Мне?!! Постойте… неопыт-на… Вы что, девственница?!
ПАЦЮК (сгорая от смущения). Да… Я же говорила, у меня была очень строгая мать…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. О, Боже! Я надеялся отделаться панелью, а тут рабство светит… Но послушайте, зачем вам это всё?
ПАЦЮК. Вы же знаете, как скучно, серо я прожила свою жизнь, я ничего хо-рошего не видела… А в мечтах, я представляла себя яркой красавицей, у которой интеллигентный, заботливый муж, интересная работа, незаурядные друзья… Жизнь, полная интересных, даже захватывающих событий… Дети. Дом, наполнен-ный голосами, жизнью. Ничего из этого не осуществилось… Совсем ничего! И я думаю, это несправедливо! И вот теперь, под закат моей жизни, я хочу, хоть что-то из этого осуществить. И кое-что мне удалось: у меня есть безумно интересная подруга, жизнь моя полна событий. Я теперь маг, и могу сама принимать клиентов, а это очень интересная работа, я о такой и мечтать не смела… Но для полноты счастья нужен муж, или хотя бы любимый человек в доме. И тогда, и дом мой бу-дет полной чашей — ваши дети, ваши друзья, клиенты с их проблемами и наши какие-то дела… Это всё, что мне нужно для счастья… Не так уж много, согласи-тесь.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Дорогая моя, это всё фикция, мираж, иллю-зия счастья…
ПАЦЮК. Может быть. Но скажите мне, разве из того, что люди считают са-мым прекрасным в жизни, что не иллюзия? Музыка, живопись, стихи, театр, кино — что не иллюзия? Они уводят нас из повседневности куда-то в другой прекрасный мир, заставляют над вымыслом слезами обливаться или смеяться. Мы забываем себя, глядя на игру актёров, и вместе с ними живём той жизнью, зачастую приду-манной, и понимаем это… Это всё иллюзия, но нам она нужна! Почему такая лю-бовь у людей к артистам, художникам, ведь они ничего, кроме иллюзии, нам не дают?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Это совсем другое дело… Я готов с вами подискутировать на эту тему…
ПАЦЮК. Подискутируйте с теми, у кого есть выбор, кто ещё молод, и у кого всё впереди. У меня всё проще — либо это, либо ничего. Вакуум… Смерть…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вы меня поставили в тупик, я просто не знаю, как играть в вашу игру. Я чувствую себя полным идиотом…
ПАЦЮК. А вы не напрягайтесь, я тоже не знаю правил этой игры, тут как идёт, так и идёт, главное знать, чего хочешь и выравнивать ситуацию, следуя по курсу…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Поконкретней, пожалуйста. Например, что мы будем делать завтра, если следовать вашим курсом?
ПАЦЮК. У меня есть кое-какие соображения… Я сегодня, случайно, позна-комилась с вашей бывшей женой, и она сказала, что у вашей дочери через неделю день рождения, а отметить его не на что… У девочки совершеннолетие, ей хочет-ся пригласить друзей, повеселиться, получить подарки…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (зло). Вы опять лезете в мою личную жизнь. Что это за случайное знакомство с моей бывшей? Вы столкнулись с ней в метро, и на лбу у неё было написано “Бывшая жена Геннадия Александровича”. Так? Что это за интриги? И откуда вообще ветер дует?
ПАЦЮК. Всё было гораздо проще. Сегодня, когда вы смывали с себя арома-ты кювета, а кабинет оставили открытым, я вошла, зазвонил телефон, и я взяла трубку, предполагая, что это звонит ваш клиент. Но это звонила ваша бывшая же-на, и она хотела от вас денег… Я так понимаю, по другому поводу она не звонит… Так вот, мы нашли с ней общий язык, она дала номер своего телефона, и я позво-нила из дома. Мы очень интересно с ней побеседовали, она мне много чего о вас рассказала…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я представляю…
ПАЦЮК. Вряд ли вы представляете. У меня сложилось впечатление, что она вас до сих пор любит и хочет вернуть…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Неужели она сказала обо мне что-то хоро-шее?!
ПАЦЮК. Нет, напротив. Одни помои… Но именно это навело меня на мысль, что она боится, что вас уведут, и поэтому поливает грязью…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Логично. (Пожимает руку Пацюк, как коллеге.) Вы делаете успехи. И до чего вы с ней договорились?
ПАЦЮК. А договорились мы так — я возьму на себя расходы при условии, что на день рождения вашей дочери мы приедем с вами вместе, и вы представите меня всем, как вашу будущую жену, ну, в крайнем случае подругу.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Так!!! Мной уже торгуют! В розницу…
ПАЦЮК. Стоп, не горячитесь! Вы можете отказаться. Я же не угрожаю вам ничем, а день рождения можно встретить очень скромно. На чай с тортом денег у вас хватит. Времена сейчас трудные, многие и этого не видят. Но вы постарайтесь быть объективным — с какой стати я должна тратить большие деньги на совер-шенно посторонних людей?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (весь как-то обмяк в своём кресле, как будто из не-го, как из надувной игрушки, выпустили воздух). А вы не так глупы, как кажетесь. Мне и возразить нечего… Но она моя дочь, моя единственная любимая девочка… И я хочу, чтобы своё совершеннолетие она запомнила, как радостный, счастливый для неё день, а не как день, проведённый в слезах.
ПАЦЮК. Вы, конечно, предпочитаете, чтобы у вас у всех был радостный день, а в слезах провела его я.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Господи, вы-то при чём?
ПАЦЮК. Я тоже хочу на день рождения! Меня уже лет сорок никто не зовёт ни на какие праздники.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Дайте мне подумать. Я хочу побыть один…
ПАЦЮК (собирает в пакет тарелки, бутылки). Подумайте, время есть… (Убрав со стола, идёт к выходу.) Я позвоню вам…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Лучше я сам вам позвоню, оставьте ваш те-лефон… если вы не против.
ПАЦЮК (достаёт из сумочки визитную карточку, кладёт её на стол). Вот моя ви-зитка, там два телефона, звоните по тому, который подчёркнут ручкой… До свида-ния. (Уходит.)
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. До свидания… Как же мне тебе объяснить-то, чтобы ты не обиделась и не ушла… Как намекнуть, что я тебя буду стыдить-ся… После тех женщин, с которыми я появлялся в обществе, и вдруг… Эдакая гремучая смесь Квазимоды со старухой Шапокляк… Хорош я буду с ней под руч-ку… Хорош, нечего сказать… ну что же делать-то?! Если бы хоть умница, душев-ная… Ну было бы хоть что-нибудь, чтобы я мог объяснить столь странный вы-бор… Чтобы не брести за ней, как раб на цепи…
Звонит телефон. ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ смотрит на него, как на бомбу, которая может взорваться в любую секунду. Телефон продолжа-ет звонить.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (выходит из оцепенения, вскакивает). Нет, на се-годня хватит! Завтра, всё завтра! (Выбегает из кабинета.)
7.
Тот же кабинет. Прошло восемь дней. По-хозяйски в кабинет входит ПАЦЮК. Одета она так, как обычно одеваются секретарши, строго, но модно и со вкусом. ПАЦЮК раскладывает на столе: журнал, ручки и вся-кую мелочь, нужную для работы. Звонит телефон.
ПАЦЮК (говорит по телефону). Кабинет психолога. Да. Записаться можно. Ко-гда? Одну минутку (открывает журнал, смотрит, прослеживая ручкой). Да, этот день свободен, какое время вас устроит? Хорошо. Я вас записываю, среда, четырна-дцать тридцать. Постарайтесь не опаздывать… Всего доброго. (Кладёт трубку.) Мужчина, это хорошо… Говорят — если первый посетитель мужчина, то это к при-были… посмотрим. (Звонит телефон. Она берёт трубку.) Да… А, это ты, Ирочка. Ра-да тебя слышать. Да, это тётя Лиза. Что ты хотела? Папа будет после обеда, он сейчас у стоматолога… Ничего страшного, надо подремонтировать пару зубов. У него раньше времени не было, вот теперь я его разгружаю, по возможности… А ты чем занимаешься? Готовишься к вступительным экзаменам… И куда, если не сек-рет? В медицинский, это прекрасно! Сомневаешься… А почему? Химия слабовата. Но у тебя ещё есть время подготовиться… С трудом… Нужен репетитор. Сколько стоят его услуги? Это возможно. Конечно, милая, без проблем. Договаривайся, а деньги я завтра утром тебе подвезу… Посидим немного, пообщаемся… вчера, на твоём дне рождения, мы и не поговорили толком… Я тебя долго не задержу, я по-нимаю, что тебе надо заниматься. Но мне хочется познакомиться с тобой побли-же… Договорились? Хорошо. Пока. (Кладёт трубку.) Неласковая девочка, но это со временем пройдёт… Надо прикинуть мои финансовые возможности… (Достаёт калькулятор и что-то сосредоточенно подсчитывает.) Нормально пока, с тратами уже надо быть осторожней…
Входит унылый ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Тускло смотрит на радо-стно улыбающуюся Пацюк.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, как наши дела?
ПАЦЮК. Прекрасно! На среду записан клиент, мужчина… И ещё звонила ваша дочь. Ей нужны деньги на репетитора…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. О нет! Опять деньги (Валится в кресло.) И что вы ей сказали?
ПАЦЮК. Обещала дать. Завтра с утра отвезу, а вы посидите на приёме.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Хорошо… То есть, я даже не знаю, как ко всему этому относиться…
ПАЦЮК. Отнеситесь спокойно…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Постараюсь…
ПАЦЮК. Ну, что вы такой мрачный? Может голова болит после вчерашнего?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет, не болит, хотя я вчера выпил лишнего…
ПАЦЮК. Да уж, пили, как будто горе какое заливали… Но вели себя сносно… Прилично можно сказать… Только тихий вы были, всё по углам жались. Вы всегда такой не компанейский?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. В доме бывшей жены я всегда чувствую себя дискомфортно… А вы на удивление быстро освоились. Что-то говорили о магии… Кому-то гадали… были центром внимания…
ПАЦЮК. Магия притягивает людей, и всегда так будет.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Надеюсь, что не всегда.
ПАЦЮК. Как ваши зубы?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нормально. Но, если честно, то денег жал-ко… тридцать долларов за зуб… Разорение…
ПАЦЮК. Не ворчите. Не такие уж это бешеные деньги. Кстати о деньгах, мне скоро платить за аренду квартиры, что вы решили — я переезжаю к вам или нет?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я ещё к этому не готов… Дайте мне время… Всё так быстро…
ПАЦЮК. Хорошо, ещё месяц, но не больше. Согласны?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Согласен… На сегодня клиентов нет?
ПАЦЮК. Пока нет.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Тогда я пойду, отлежусь сегодня дома, а завтра вы будете свободны.
ПАЦЮК. Хорошо. Я позвоню вам, если на сегодня кто-нибудь запишется… Или на сегодня записывать не надо?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Надо. Я не собираюсь сидеть на вашей шее.
ПАЦЮК. Ну, что вы… Просто можно договориться с человеком и перенести приём на завтрашний день, а сегодня дать вам возможность отдохнуть.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я не устал… И вы этот метод не практикуй-те… Хочет человек сегодня, надо принять. Завтра у него могут неожиданно поя-виться неотложные дела, измениться обстоятельства. Он может просто переду-мать… Куйте железо, пока горячо…
ПАЦЮК. Хорошо.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Тогда я пошёл. Удачи… (Уходит.)
ПАЦЮК некоторое время сидит в раздумье, потом набирает номер те-лефона.
ПАЦЮК. Алло, это Вера? Здравствуйте, вас беспокоит Лиза. Помните, мы познакомились на акции протеста против убийства пушных зверей? Да, в защиту животных… Мы с вами пытались сорвать шубку с какой-то модели, и слегка её по-вредили… (Смеётся.) Да, хорошо, что не шубку, а то пришлось бы платить… На-верное, дорогущая шубейка была, а длинноногих тёлок у нас в стране в избытке… Ну, так и что… посидели немного в “обезьяннике”, мило пообщались, будет что вспомнить… Вы по-прежнему в борьбе? Прекрасно! Но не забывайте об отдыхе. Надо себя щадить… Очень полезна разгрузка при таком активном образе жизни, а то вас на долго не хватит… Я нашла одного классного психолога, просто гения! Вы не поверите, буквально через несколько сеансов у него, я чувствую себя помоло-девшей, полной сил и просто счастливой!… У него консультируются все сливки общества, весь бомонд, и даже из-за границы приезжают! Мог бы деньги лопатой грести, а у него, как ни странно, вполне приемлемые цены… Принимает он мало, диссертацию заканчивает, думаю, осенью защитит, будет профессором… Нет, мо-лодой, мой ровесник, или чуть старше… А какой он внимательный, обходитель-ный… Душа-человек! Тоже хотите… Я постараюсь устроить… Что вы, на этой не-деле не получиться, каждый день расписан под завязку, но на следующей я поста-раюсь… Это ещё повезло, что он с диссертацией занят и никуда не едет отды-хать… Да, да я по старой дружбе, постараюсь вас записать… Я позвоню… До сви-дания. (Кладёт трубку и листает записную книжку.) Вот эту тоже можно заманить… Ну, эта вообще с пол-оборота заведётся… Надо в парикмахерскую зайти, в очереди хорошо информация распространяется… заодно и причёску сделаю. Но сначала надо поставить здесь кондиционер и что-нибудь экзотическое — китайскую вазу эпохи Мин, из гипса… Поставить её так, чтобы руками не трогали… Впрочем, сей-час мало кто разбирается в искусстве… Тогда, может, лучше икебану?… Или ста-туэтку Будды… Ладно, это потом, сейчас главное кондиционер… Придётся в мою копилку залезать. Ничего, пробьёмся. (Решительно встаёт и уходит.)
8.
Прошёл месяц. Тот же кабинет. Всё то же самое, но работает конди-ционер, в углу лежит огромная коряга с воткнутыми в неё колосками и засушенными цветами — икибана по-русски. На столе сияет бронзовый Будда. На шкафу стоит нечто уродливое, болотно-зелёное, напоми-нающее извивающегося кольцами китайского дракона. Поздний вечер. За столом сидят ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ и ПАЦЮК, они пересчиты-вают деньги, лежащие на столе и складывают их в конверты.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вот эти деньги надо перевести в валюту и положить в банковскую ячейку, да и не забыть продлить срок, мы её только на ме-сяц арендовали…
ПАЦЮК. Я оплачу сразу на полгода.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Если так и дальше дела пойдут, то можно и на год…
ПАЦЮК. Это от вас зависит… Месяц прошёл, что вы решили — я переезжаю к вам или нет?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет. Всё останется по-прежнему…
ПАЦЮК. По-прежнему ничего не останется. Я, либо остаюсь на моих услови-ях, либо ухожу. Совсем.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Как вам будет угодно.
ПАЦЮК. В таком случае, не мешало бы расплатиться.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Извольте… Свой долг за день рождения до-чери и репетитора я вам отдал, зарплату за месяц работы у меня выплатил. Всё это, что вы против моей воли сюда натаскали: коряги и всё остальное, вы заберёте с собой.
ПАЦЮК. И кондиционер…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Кондиционер. Вы хотите забрать кондицио-нер?!
ПАЦЮК. А почему я его должна вам оставлять? Вещь очень дорогая, совсем новая, мне он и самой пригодится. Я собираюсь открыть свой салон… Я намере-ваюсь и клиентов у вас переманить.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А это уже подлость!
ПАЦЮК. Коммерция! Я их к вам привела, я их и уведу. Почему вы должны стричь купоны с моих трудов? А, благородный рыцарь?! Хотите попользоваться, наварить капитал, а меня в шею, за ненадобностью. Только хрен вам на рыло! С чего вы начали, к тому и вернётесь.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Посмотрим. Что ещё?
ПАЦЮК. Ещё, вы мне должны за стоматолога, один раз я оплачивала аренду кабинета, покупала для вашей машины какие-то железяки, ну и так по мелочам: сыну посылку в армию, ремонт телефона… Завтра я вам представлю полный счёт, но даже на первый прикид, все эти деньги (показывает на деньги в конвертах). Всё это моё… Ещё и должок за вами останется… (Медленно подтаскивает конверты с деньга-ми к себе. Геннадий Александрович провожает их с нескрываемой тоской и страданием.) Я закажу машину на десять утра, и всё своё заберу. Если вы не придёте, то ключи от кабинета я оставлю на столе…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Сколько человек записано на завтра?
ПАЦЮК. Завтра я со своими дамами еду за город на пикник… На дачу одной из них. Там у неё хорошо: лесок, речка… Будем купаться… Чем ещё спасаться в такую жарищу… Обещают, что завтра температура перевалит за тридцать пять… И такая жара продержится до конца лета…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. И вы так безжалостны, что в такую жару хо-тите отнять у меня кондиционер…
ПАЦЮК. Вы у меня отнимаете мечту и говорите о каком-то кондиционере! Абсурд!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А вам никогда не приходило в голову, что будет, если у вас не будет денег?
ПАЦЮК. Почему же не приходило… Это будет похоже, как остаться без здо-ровья. Если бы человек, ну, вы, например, попал в автокатастрофу и остался ин-валидом, упаси Бог. Но ведь такое тоже может быть… тьфу-тьфу-тьфу… И вы ле-жите в больнице, никому не нужный, без денег, не способный заработать даже на пузырёк нафтизина, а в больницах сейчас с медикаментами туго, санитарок ката-строфически не хватает, чем кормят, лучше вообще не говорить… Думаете, ваша дочь бросится за вами ухаживать? Бывшая жена купит вам дорогие лекарства, наймёт сиделку?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что вы мне тут всякие ужасы рассказывае-те?! Почему я должен попасть в автокатастрофу?
ПАЦЮК. А почему я должна остаться без денег? Но ведь не исключено… Бывает, что человек и сам не понимает, что нажил себе врага, и тот, тайный враг, идёт к колдуну и делает ему на погибель… Моя ясновидящая очень на вас злиться из-за того, что под вашим влиянием я престала к ней ходить… Я, опасаясь за вас, даже оберег вам в стол тайком положила… На всякий случай… (Достаёт из стола странного вида предмет, эдакая колобашка с рожками и хвостом.) Вот… Я его тоже забе-ру с собой, вы же в это не верите…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет… То есть, да… Я передумал… Пусть будет по-вашему, если хотите, можете завтра переезжать ко мне… (Не дожидаясь ответа, резко встаёт и уходит.)
ПАЦЮК. Ладушки… Ты ещё сам, дурак, не знаешь, какое счастье тебе под-валило… Везунчик ты мой! (Смеётся.)
9.
Прошёл ещё месяц. В кабинете ничего не изменилось. Вечер. ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ один. Что-то пишет, сидя за столом. Входит ПАЦЮК.
ПАЦЮК. Привет.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А явилась… Я тут весь день без тебя заши-ваюсь… Целый день народ — приходят без записи, звонят, когда я занят… Ты так больше не оставляй меня на целый день… Я так вымотался, устал… У тебя-то как?
ПАЦЮК. Нормально. Всё, что запланировала, сделала: заплатила, сдала в химчистку… купила, приготовила…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну и хорошо… Можем пойти посидеть где-нибудь в ресторанчике, заслужили…
ПАЦЮК. Ты знаешь, мне уже обрыдла такая жизнь…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что ты имеешь в виду?
ПАЦЮК. За этот месяц, что мы живём вместе, я превратилась в какой-то придаток к тебе. Ничего для себя… Работа, дом… твои проблемы…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Но ведь ты сама этого хотела! Даже настаи-вала… Этот месяц мы прожили на удивление хорошо — много работы, никаких скандалов, слаженность, рациональность… Хороший доход…
ПАЦЮК. Да, я взяла на себя всё самое скучное и неинтересное, и теперь чувствую, что начинаю душевно закисать… Мне гораздо интереснее жилось одной, меньше забот по хозяйству, проблем… Я жила активной, яркой жизнью… Вобщем, я решила съехать от тебя и жить, как раньше…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вот новости, то тебе надо съехаться, то разъехаться… А как же теперь я?
ПАЦЮК. Тоже будешь жить, как раньше. Даже лучше — у тебя на память обо мне останется кондиционер, отремонтированная машина, и я обещаю, что не буду сманивать твоих клиентов.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Погоди… Но если сейчас всё свалится на меня, я не смогу работать над диссертацией, осталось совсем немного… Обидно забрасывать почти готовый труд… И потом, сейчас довольно много клиентов, ско-ро осень, их будет ещё больше, я не смогу один вести приём и отвечать по теле-фону…
ПАЦЮК. Это поправимо, возьми секретаршу. Пригласи помощницу по хозяй-ству, и всё будет в полном порядке.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Но им же надо платить. Я только и буду на них вкалывать.
ПАЦЮК. Не преувеличивай, Гена, тебе ещё останется вполне приличная сумма. На жизнь хватит… и на ресторанчики, и на подарки для дочки, иногда…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет, останутся гроши… Слушай, Лиза, скажи мне прямо — чего ты сейчас добиваешься, может быть, мы найдём компромисс?
ПАЦЮК. А вот представь себе, что ничего я не добиваюсь, кроме того, что уже сказала. Я хочу интересной жизни! И это всё, что мне нужно.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Интересной жизни… Ну, хочешь, будем с то-бой ходить в театры, на концерты, на выставки…
ПАЦЮК. Это, конечно, интересно, но в глобальном смысле всё же не то… Может быть, как дополнение, но…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Хватит ходить вокруг да около — что кон-кретно тебе надо?
ПАЦЮК. Меня угнетает серость обыденной жизни…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что ты хочешь?
ПАЦЮК. Я хочу открыть свой магический салон. И я его открою.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. О, Боже! Опять…
ПАЦЮК. Каждому — своё.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну что ж, тогда конечно… Ты будешь пропа-дать в своём салоне с утра до вечера… Нет смысла оставаться вместе.
ПАЦЮК. Вообще-то кое-какой смысл, всё же есть.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Интересно. Ну, продолжай, развивай свою мысль.
ПАЦЮК. Мы с тобой платим за аренду этого кабинета за целый месяц, а ра-ботаешь ты здесь не полный день, и не каждый. Вот я и подумала, что если мы с тобой разделим дни недели, например: понедельник, среда, пятница — твои дни, а всё остальные мои. Возьмём одну секретаршу, чтобы сидела на телефоне — и вообще для удобства — и будем работать. Каждый в свой день, и не мешая, друг другу. Доход у нас увеличится, и мы вполне сможем пригласить домработницу.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Зачем нам домработница? У тебя останутся ещё четыре дня, разве тебе не хватит на ведение хозяйства?
ПАЦЮК. Хватит, но я не хочу этим заниматься. Ты в своё свободное время будешь сидеть над диссертацией, а я возиться с мытьём полов, пылесосом и кор-петь над плитой… Фигушки!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А чем же ты хочешь заниматься?
ПАЦЮК. Сейчас столько всего интересного… Вот, берёшь газету и читаешь: где-то предлагают стрясти всё лишнее, а в другом месте нарастить ногти, солярии, бассейны с аквалангом, бодибилдинг, английский выучить за неделю, научиться работать на компьютере, да, Господи Боже, чего только нет! А я при таком изоби-лии и наличии денег, сижу дома и прокисаю!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. И всем этим ты собираешься заниматься?!
ПАЦЮК. Ну, не всем сразу… Постепенно… Мне ведь нужно будет и когда-то отдыхать, посмотреть телевизор…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А ты хоть представляешь, какую прорву де-нег это всё будет стоить?
ПАЦЮК. Я уже приценилась, — дорого, не спорю, но тех денег, что я полу-чаю за мою квартиру, мне вполне хватит. А ещё я планирую поехать за границу… Поедешь со мной?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Когда?
ПАЦЮК. Ну, вот закончишь диссертацию, а я тем временем стрясу всё лиш-нее, наращу ногти, научусь плавать с аквалангом и поедем.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Поедем, хрен с тобой. (Смеётся.)
ПАЦЮК (тоже смеётся). Я же тебе говорила, что у нас кармическая связь и никуда от этого не денешься…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Слушай, давай не будем о магии. Я чувст-вую, скоро я и так буду сыт ею по горло… В ресторан-то мы пойдём или нет?
ПАЦЮК. А как же! Надо отметить столь знаменательное решение!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, тогда пошли (быстро наводит порядок на столе). Только, я надеюсь, ты ничего не будешь менять в этом кабинете… Не бу-дешь обклеивать стены звёздами, пентаграммами, развешивать везде колоколь-чики, талисманы, пентакли… И всё прочее, что там у вас есть…
ПАЦЮК. Именно это я и собираюсь сделать.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что?! Нет, ты серьёзно?
ПАЦЮК (смеётся). Шучу! У тебя такое смешное лицо становится, когда я го-ворю о магии…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Знаешь, если идти путём логики, то магия, безусловно, существует. Если я её боюсь, а я человек здравомыслящий, я реа-лист, значит, я боюсь чего-то реального. Существующего. (Смеётся.)
ПАЦЮК. Неужели я тебя убедила?!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Конечно, нет.
ПАЦЮК. Но, как же! Ты же только что вывел… теорему!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Шуточную, а ты купилась… На самом деле, то что я говорил просто демагогия. А боюсь я не магии, а твоей дури, окрылённой безмерной фантазией…
ПАЦЮК. Ну, знаешь…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (смеясь, подхватывает её под руку и, дурашливо приплясывая и подпевая, делает с ней круг по кабинету). Магам, Лизонька, сердиться не положено… Как там про вас поется: А дубы-колдуны, что-то шепчут в тумане… ля-ля-ля-ля-ля-ля…
ПАЦЮК. Слушай, давай прекратим всю эту бодягу и пойдём в ресторан. Или мы точно поссоримся.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Общение со мной тебе пошло явно на поль-зу! Иногда ты делаешь дельные предложения… Всё, всё, уходим…
Всё ещё напевая, ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ под руку с ПАЦЮК выхо-дит из кабинета.
10.
Прошло ещё несколько дней. Тот же кабинет, ничего здесь не измени-лось. Входит ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, видит, что кабинет пуст, садится за стол и просматривает журнал.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Не густо у тебя, Лизонька, народу… Не гус-то…
Входит ПАЦЮК в ярком костюме египетской жрицы.
ПАЦЮК. Привет. Ты чего пожаловал, что-нибудь случилось?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (обомлел от изумления). Нет… Во что это ты оделась?
ПАЦЮК. Это костюм египетской жрицы.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Дорогая моя, это нелепо… Смешно… Ты как до такого додумалась?
ПАЦЮК. Кабинет ты мне изменить не даёшь, должно же тут хоть что-то го-ворить, что это магический салон, а не банальная контора… Но, если взглянуть глубже, то это та одежда, которая по праву обязана быть на мне…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Объясни толком.
ПАЦЮК. Помнишь, ясновидящая вычислила, что в прошлой жизни я была африканским колдуном?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Как такое забыть?! И что?
ПАЦЮК. А то, что она немного ошиблась. Я в прошлой жизни, действительно жила в Африке, но не в экваториальной, как решила ясновидящая, а в Египте, и была я не колдуном, а египетской жрицей…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, и как это тебе удалось выяснить?
ПАЦЮК. Мне сказала об этом моя генетическая память.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Погоди, я хочу разобраться, мне просто ин-тересно — что дало толчок такому заключению? Тебе приснился сон, может быть, ты что-то такое прочла или увидела древнеегипетскую виньетку, и что-то там было такое… Что-то же должно было быть… Или у тебя просто шизофрения?
ПАЦЮК. Будешь обзываться, разговора не будет.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Не буду. Извини. Рассказывай.
ПАЦЮК. Одна моя подруга позвонила мне и сказала, что вот уже несколько дней ей как-то не по себе: чувство тревоги, страха… А началось всё с того, что она пошла с внуком в музей. И у саркофага фараона ей, вдруг, стало нехорошо. Ну, не так, что она упала в обморок или прихватило сердце, нет… А так, беспокойно… Тяжело… ты, надеюсь, знаешь о проклятии фараонов?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Знаю. А ты знаешь, сколько людей уже ви-дело этот саркофаг? И что, по-твоему, все ушли из музея проклятыми?
ПАЦЮК. В какой-то степени, да, но сейчас речь не об этом. Моя подруга, че-ловек тонко чувствующий… Она сама могла быть экстрасенсом, если бы на неё не навесили кучу внуков… Так вот, я заинтересовалась, что там такое, возле этого саркофага творится, и пошла посмотреть. Представь себе, я тоже испытала там беспокойство и даже страх… И что-то такое, что и объяснить невозможно… А тут экскурсовод говорит: “Представления древних народов северо-восточной Африки легли в основу мировоззрения египтян…” И тут меня, как кипятком ошпарило! Аф-рика! Сначала я подумала, при чём тут Африка? А выяснилось, что Египет нахо-дится в Африке. Я привыкла думать, что он сам по себе, а оказалось в Африке…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Скажите, какое открытие! И что из того, что он в Африке?
ПАЦЮК. А дальше мне подсказала генетическая память, но это объяснить невозможно… Тонкий мир, высшие силы… (Делает замысловатые жесты руками, пы-таясь объяснить воздействие космоса на её голову.) Тебе не понять…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я хочу понять другое — что это, болезнь или, как сейчас принято говорить, в голове тараканы портянку сосут?…
ПАЦЮК (возмущенно). То, что я плохо знаю географию, еще не повод гово-рить мне такие гадости!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ладно, сменим тему… А что с твоей подру-гой, её страхи прошли?
ПАЦЮК. Прошли. У неё родился ещё один внучонок, и ей теперь вообще не до чего… Слушай, а ты чего пришёл, ты мне так и не ответил?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Зашёл посмотреть, как у тебя идут дела. Я заглянул в твой журнал, у тебя там совсем мало народу записано…
ПАЦЮК. На самом деле гораздо больше — я веду двойную бухгалтерию, меньше платить налогов.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Разве с колдунов берут налоги?
ПАЦЮК. Не знаю. Ещё не выясняла. Это я так, на всякий случай два журна-ла держу. В нашей стране всё возможно, и колдуна обдерут, как липку.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Что же ты своей магией не защищаешься?
ПАЦЮК. Не ехидничай! Ты вот вчера молотком гвоздь забивал, а мог бы компьютером, он у тебя всегда под рукой, а молоток мы у тебя в доме так и не на-шли, пришлось у соседа просить…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну, ты сравнила!
ПАЦЮК. Ещё слабое сравнение. Скорее не компьютером забивать. А голо-вой… Не пытайся мне возражать, ты в магии и в этих делах — полный профан!
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. А ты думаешь, что ты на себя надела этот шутовской костюм, и сразу стала жрицей? У тебя как, в планах, замумифицировать меня не собираешься?
ПАЦЮК. С чего ради? Ты христианин, я тебя похороню, как по твоей вере полагается. А вот ты что будешь делать, если я раньше умру?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Давай не будем о печальном… Переодевай-ся и пойдём домой. Наша Кирилловна сегодня пироги затеяла, когда я уходил, так соблазнительно пахло начинкой: мясо с какой-то приправой.
ПАЦЮК. Да, с домработницей нам явно повезло. А с яблоками она печь не собиралась?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Наверное, будут и с яблоками пирожки, она твой вкус знает. У неё на столе много всего было разложено.
ПАЦЮК. Хорошо, хорошо… о пирожках потом… ты меня своей фразой о му-мификации навёл на интересные мысли…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. О, Боже! Какие?
ПАЦЮК. Что если открыть дочернее предприятие от моего магического са-лона и заняться мумифицированием…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Кого?
ПАЦЮК. Того, кто захочет: новых русских, братков, олигархов…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да ты совсем рехнулась… Кому это надо?
ПАЦЮК. Богатым людям, которые верят в загробную жизнь. По-моему, идея стоящая.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Я, не смотря ни на какие потери, с тобой при таком раскладе не останусь! Такого срама, я не переживу!
ПАЦЮК. Никуда ты от меня не денешься, я тебя приворожила. Причём, це-лых два раза.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Как интересно. И что ты для этого делала?
ПАЦЮК. Первый раз тебя ко мне привораживала ясновидящая, что-то такое с розой, углями, но у неё плохо получилось, слабо… Помнишь, у меня как-то с языка сорвалось, что все сроки прошли, а результата нет, так вот я об этом… А во второй раз я сама — с африканскими плясками и рыбьей чешуёй. Чешуя — это символ денег, чтобы, значит, и любовь была, и достаток. И вот видишь, мы вместе.
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Вижу… (Устало.) Иди, переодевайся и пой-дём…
ПАЦЮК. Я быстро. (Уходит.)
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. С рыбьей чешуёй… Достаточно было и од-них денег, без всяких символов и африканских плясок… А без денег я бы с тобой, кикиморой идейной, разве бы когда связался? Сколько ж ты с меня кровушки по-пила… А сколько ещё выпьешь? Сучара египетская…
ПАЦЮК (заглядывает в дверь). Ты что-то сказал?
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет… То есть да… Переодевайся, говорю, побыстрее, а то дома пирожки остынут… я на улицу выйду, воздухом подышу…
ПАЦЮК. Я через пару минут буду готова…
ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Очень хорошо. Я тебя жду… (Уходит.)
Пустой кабинет погружается в темноту.
конец